Галина Врублевская - Карьеристки

— Баловством — это чем?

— Решила стены своими дипломами украсить. Мне рабочие и планку специально под дипломы-грамоты на стену прибили.

— Ну и похвастушка ты, Марго, молодым фору дашь! — пошутила Кристина. — Свободного места на этой линейке, уверена, не будет при твоей-то коллекции наград и дипломов! Это все свидетельствует, что у тебя занижена самооценка.

— Наверно, так и есть! Награды помогают мне почувствовать себя уверенней.

— Не понимаю я тебя. Столько романов накатала!

— Так большинство под чужими именами вышли.

— Ладно, не будем снова воду в ступе толочь. Кстати, а ты сообщила своим студентам о переезде курсов, если они не внесут дополнительную сумму?

— Конечно. Георг затеял коллективное письмо в администрацию города, но скоро сказка сказывается… Я на следующее занятие группу к себе домой пригласила.

— Куда же ты их сажать будешь, у тебя еще и мебели нет?

— Надеюсь, что диван уже привезут, а нет — матрас твой сгодится. Я его уже вполне оценила. Спасибо тебе за него.

— Я же говорила, что выход всегда найдется! И раз такое дело, ты не против, если я приду, послушаю ваш урок? Вы когда собираетесь, по расписанию? Ты предупреди, если время смените.

— Странная идея. Хорошо, приходи тоже.

Маргарита отключила телефон, чтобы без помех закончить украшение комнаты. Развесила оставшиеся грамоты, награды перемежались с фотографиями, где Маргарита стояла среди писателей, чье имя было на слуху. Но ей самой принести известность могло только присуждение главной литературной премии года.

На следующий день она привезла бумажную рукопись и электронный вариант в Союз и прошла прямиком в кабинет Рубальского. Он сидел за письменным столом в большом кабинете, ему великоватом, так что смотрелся председатель секции прозы каким-то одиноким на фоне книжных шкафов вдоль стен. Снова пожурил за рассеянность:

— Устал я, Марго, за каждым из вас смотреть, как в детском саду! Сказано было: последний день подачи материалов — пятнадцатого сентября, это же не значит, что до последнего тянуть надо. Вот и ты туда же.

— Я вчера впервые услышала от тебя, что уже дедлайн, конец приема рукописей. Мне и о начале никто не сообщил.

— Не надо мне морочить голову, Марго. Всем сообщили, а тебе нет. Вот у меня весь стол завален вашими работами!

Виктор Рубальский, в отличие от других писателей, пренебрегающих внешним видом, всегда был одет с иголочки, в костюме и при галстуке — не зря ему доверили руководить секцией прозы. Аккуратная русая бородка придавала ему облик классика. Хотя он, как и Маргарита, тоже не обладал широкой известностью, его хорошо знали в официальных литературных кругах. Недавно, когда отмечали добрый мужской юбилей — пятьдесят лет, его даже наградили правительственной наградой.

Маргарита Андреевна стояла, виновато опустив голову. Даже ее статная фигура, казалось, потеряла свою стать. В обтягивающей бедра юбчонке выше колена, цвета асфальта и светлой полупрозрачной блузе она казалась пионеркой, забывшей надеть галстук и сейчас получающей нагоняй от вожатого. Маргарита теребила золотой крестик на шее, будто искала в нем спасение от гнева коллеги по перу. Обидно слушать несправедливые упреки, тем более от человека, которому симпатизируешь. Он, отчитав проповедь, уткнулся в бумаги. Маргарита Андреевна взяла со стула свой плащ:

— Я пойду, Витя?

— Я тебя не задерживаю.

Выйдя из Дома писателей, Маргарита посмотрела на часы. Георг обещал приехать в четыре часа помочь с обустройством, но до назначенного часа была еще куча времени. Испорченное с утра настроение следовало чем-то перебить. Позвонить Кристине и посидеть вместе в кафе? Но сейчас не хотелось ни с кем общаться. Решение пришло неожиданно: она поедет на Литераторские мостки — мемориальное кладбище писателей. С тех пор как начала изучать биографию Куприна, она и стала наведываться к его захоронению.

Маргарита миновала старинную каменную арку и теперь брела по дорожке, усеянной влажными пятнами зеленоватого мха. Кладбище располагалось в низине, и в старые времена для прохода между могилами прокладывали деревянные мостки, что и дало название кладбищу. Позже здесь стали хоронить литераторов и других выдающихся деятелей культуры и науки, а вместо досок появились грунтовые дорожки. Но топь продолжала втягивать в себя и утрамбованный подошвами галечник, и песок, насыпанный поверх гальки, и даже покосившиеся надгробия.