Николь Кристи: Влюбляясь в твой призрак

— Конечно, — говорю я. — Или ты можешь тоже пойти с нами.

— Нет, даже, если ты заплатишь мне, — говорит она через плечо, практически убегая. — Напиши мне!

Застрелиться. Я должна была уговорить ее согласиться. Лорен ненавидит светские встречи даже больше чем я, но если бы она случайно согласилась пойти, то смирилась бы с этим. Я знаю, о чем говорю, я уже делала так раньше.

Мы с Лорен познакомились еще в детском саду. Мы сидели за одной партой практически на всех занятиях, но уже к концу первой недели наши учителя вынуждены были рассадить нас за болтовню. Мы были связаны нашей совместной боязнью публичных выступлений. Обе тихие и застенчивые, разделяем любовь к чтению и писанине. Когда я впервые увидела ее, то сразу же поняла, что мы с ней станем лучшими подружками. С тех пор мы неразлучны.

В шестом классе, я убедила Лорен, что она больна синдромом Аспергера [1] Синдром Аспергера — одно из пяти общих нарушений развития, характеризующееся серьёзными трудностями в социальном взаимодействии, а также ограниченным, стереотипным, повторяющимся репертуаром интересов и занятий. . Она заставила меня проверить это, и к моему разочарованию, у нее обнаружилось только два или три признака этой болезни, и они не были достаточно серьезными. Не то чтобы мне хотелось, чтобы с ней что-то было не так, но девушка была еще более антисоциальной, чем я. Это странно, но именно это мне в ней нравится больше всего.

Лорен наплевать на то, что думают о ней другие, и обычно она говорит все, что у нее на уме. Но лучше всего то, что она никогда не врет. Даже, если иногда ты бы предпочла, чтобы она солгала.

Я попыталась посмотреть на Лорен объективно и решила, что она скорее милая, чем красивая, с ее крошечной комплекцией, огромными карими глазами и тонкими блондинистыми волосами. Она отчасти напоминает мне пушистого маленького котенка, самого маленького в приплоде. Который всегда ко всем поворачивается спиной с хвостом, свернувшимся вокруг его тела в защитной позиции.

В отместку, Лорен всегда говорит мне, что я похожа на порнографическую фантазию любого парня. Так как я слышала уже несколько подобных версий от других людей, после того, как похудела, то это раздражает меня.

Раньше я была толстой. Очень толстой. Я была эмоциональным едоком. Я ела «Твинкис», чтобы восполнить недостаток любви. Распространенная ошибка. Я виню в этом своего отца. Когда он бросил мою маму ради другой женщины, с которой познакомился в интернете, я перестала переедать. Я не хочу сказать, что мое переедание полностью его вина. Но частично — да.

Моя бедная мамочка. Она так и не отошла от того, что сделал с ней этот неудачник (во всяком случае, до сегодняшнего момента). Через несколько лет после того, как он ушел, у нее нашли рак молочной железы. Какая же это ужасная болезнь. Она высасывает жизнь из человека, болеющего ею, а также из всех тех, кто заботится об этом человеке. Моя мама вынуждена была бросить работу школьного психолога. Она потеряла тридцать фунтов за два месяца, и когда начала химиотерапию большая часть ее волос выпала, включая ресницы и брови! Помнится, ей было так неловко из-за этого.

Моя милая, жизнерадостная мама… превратилась в сморщенное, наполненное болью существо, которое я не узнавала. В тень, которая жила на диване практически целый год, и нуждалась в помощи при выполнении самых простых действий.

Это звучит странно, но самым страшным для меня было то, что она ничего не говорила мне. Она не признавалась, что ей больно, не говорила мне о том, насколько плохи были прогнозы. Распространялся ли рак? Что врачи думали о ее шансах? Она молчала об этом, настаивая на том, что с ней все в порядке, и она чувствует себя сильной, когда было ясно, что это далеко не так. И я была слишком трусливой, чтобы подойти и спросить ее: «Ты умрешь?».

Мне хотелось верить ей, хотелось притворяться вместе с ней, но каждую ночь я просыпалась, чтобы проверить ее, и убедиться, что она все еще дышит. Мой тайный страх состоял в том, что я проснусь однажды утром и прикоснусь к ее холодному безжизненному телу. Без предупреждения, без прощания.

Мне трудно думать о тех днях. Я пытаюсь забыть их, и это довольно легко сделать, когда я смотрю на свою маму теперь. Веселую и красивую, с головой, полной светлых волос, и улыбкой, наполненной любовью и радугами. Я стараюсь не вспоминать, какой опустошенной из-за болезни она была несколько лет назад, и я пытаюсь не думать о том, что рак может вернуться в любой момент.