Лиза Джонс - Невинность и страсть

Взгляд падает на вещи Ребекки; они все еще лежат возле двери рядом с моей мокрой одеждой. Надо было остаться в хранилище и выяснить ее адрес. А теперь придется искать необходимые сведения между страницами дневников. Или в шкатулке… которую не могу открыть. Даже не знаю, зачем вообще ее взяла.

Через несколько минут сижу на диване рядом с добрыми друзьями Беном и Джерри, со стопкой дневников на коленях. Шкатулка ожидает своей очереди на кофейном столике, а я спрашиваю себя, как бы ее отпереть, не повредив.

Так и не найдя ответа, открываю верхнюю тетрадь. Изящным женским почерком написан год: 2011. Ни месяца, ни числа. Интересно, эта тетрадь заполнена раньше или позже той, которую вчера забыла у меня Элла?

Листаю страницы, пытаюсь найти упоминание о работе, а попутно узнаю подробности жизни Ребекки. «Ночь была жаркой, и тело мое томилось от жажды». Вздыхаю и переворачиваю страницу — нет, здесь речь идет о вещах куда более интимных, чем место работы. Эта женщина изъясняется цветистым, экзотическим слогом. Кто способен так писать? «Моя жизнь изменилась в тот день, когда я вошла в художественную галерею». Отлично. Вот это обстоятельство полезно запомнить. Именно в галерее и нужно искать Ребекку. Но что она там делала — работала или покупала картины? А может быть, она сама художник и выставляла там свои работы?

Пытаясь найти ответ, продолжаю читать. «Я изменилась. Этот мир сделал меня другой. Он говорит, что просто помог открыть себя настоящую. Даже не знаю, какая я теперь настоящая».

— Кто же он? — шепотом спрашиваю у дневника.

«Те места, которые я теперь посещаю — и эмоционально, и физически, — темны и опасны. Я это знаю и все же послушно иду туда, куда он ведет… куда они ведут».

Хмурюсь, вспоминая запись, которую прочитала вчера вечером: когда Ребекка лежала с завязанными глазами и спутанными руками, в комнату кто-то вошел.

«Разве страх способен возбуждать? Разве может ужас рождать желание и воспламенять? И все же я вожделею, горю и осмеливаюсь совершать то, чего прежде даже представить не могла. Это и есть настоящая я? Мысль пугает до глубины души. Нет, это не я. Я совсем не такая. Но еще сильнее опасения не узнать саму себя оказывается боязнь перестать быть такой, как сейчас. Вернуться в прошлое. Снова превратиться в примерную девочку с унылой жизнью и с девяти до пяти перекладывать бумажки с левого края стола на правый. Не испытывать ни счастья, ни удовлетворения. Теперь я по крайней мере что-то чувствую. Поток страха несравнимо ближе к жизни, чем болото скуки. Постоянная неизвестность ярче сознания, что каждый следующий день будет похож на предыдущий. Ничего не ждать, ничего не чувствовать. Нет, не могу и не хочу думать о прошлом. Так почему же с таким зловещим предчувствием я смотрю вперед?»

Близкий раскат грома мгновенно возвращает меня к действительности. Смотрю в окно, где дождь безжалостно барабанит по стеклу, но чужой мир держит цепко и не отпускает, а потому лишь рассеянно заползаю поглубже в дальний угол дивана. Чувствую, что разительно отличаюсь от Ребекки, и все-таки ощущаю странную связь с ее мыслями и словами. Люблю детей, которых учу, поэтому настойчиво и упорно побуждаю их идти за своей мечтой — а в то же время вижу, что сама не нашла сил это сделать. Понимаю, что все обращенные к подросткам красивые слова лицемерны. Знаю, что значит проживать день за днем, ни на шаг не приближаясь к цели. Работа в мире искусства появляется так редко и приносит так мало денег, что невозможно назвать мою страсть работой.

С губ слетает грустный вздох сожаления, а взгляд возвращается к странице. Окончательно тону в чужом мире, который не может стать моим, но каким-то удивительным образом все-таки оказывается близким.

Три часа спустя ливень успокаивается и превращается в мелкий заунывный дождичек, а я давно не нежусь на диване с мороженым в руках. За это время успела проглотить все три дневника; из эротического и захватывающе интересного чтение превращается в безжалостное и пугающее. Теперь уже сижу прямо и мелко дрожу над последней записью.

«Хочу на свободу. То, что переживаю сейчас, вовсе не острое, пикантное удовольствие. И не смелое приключение. Но он не отпускает, не позволяет уйти. А я не знаю, как от него избавиться. Вчера он был на показе, наблюдал за мной, преследовал. Хотелось убежать, спрятаться. Но я этого не сделала. Не смогла. В результате получилось, что спустя минуту после беседы с клиентом отдалась ему в темном углу. Как только все кончилось, он погладил меня по волосам и назначил встречу позже, в этот же вечер. Сразу после его ухода я бросилась в другую комнату, чтобы вытащить из видеокамеры CD-диск и не позволить ему завладеть файлом, а следовательно, и мной тоже. Но диска уже не было. Он меня опередил — забрал улики раньше, чем я пришла в себя. А теперь…»