Лиза Джонс - Невинность и страсть

— Не отрицаю. — Внезапный порыв ветра заставляет вздрогнуть. Вот еще психоаналитик нашелся! Не хочу, чтобы меня изучали. Этот человек слишком многое видит. — Пойдемте.

Он стряхивает с себя пиджак и, прежде чем успеваю сообразить, что происходит, накидывает мне на плечи. Теперь мужественный запах окружает со всех сторон. Стою в блейзере Криса Мерита и снова внезапно теряю дар речи. Он придерживает руками лацканы и смотрит сверху вниз. Замечаю, что правая рука сплошь покрыта яркой татуировкой. Еще никогда я не стояла рядом с мужчиной, избравшим столь экстравагантный способ самоутверждения. Не ожидала, что изображения на теле могут привлечь мое внимание, и в ту же минуту предательски спрашиваю себя, в каких еще местах может обнаружиться татуировка.

— Видел, как вы разговаривали с Марком, — говорит Крис. — Что-то купили?

— С удовольствием купила бы, — фыркаю я, и неблагородный звук, вырвавшийся вполне естественно, заставляет трезво взглянуть на обстоятельства. Мы с этим мужчиной принадлежим разным мирам. Он — воплощение мечты, ставшей явью, а моя мечта так и не сбылась. — Сомневаюсь, что могу позволить себе даже самую маленькую вашу кисточку, не говоря уже о целой картине.

Он прищуривается.

— Нельзя лишать себя того, что привлекает и интригует. — Голос Мерита похож на шершавую наждачную бумагу, но мои воспаленные нервы почему-то воспринимают его как бархат.

Внезапно возникает сомнение: об искусстве ли идет речь? В горле мгновенно пересыхает. С трудом сглатываю и, хотя вовсе не уверена, что приняла окончательное решение, зачем-то сообщаю:

— Поступаю на временную работу в галерею «Аллюр».

Густые светлые брови удивленно поднимаются.

— Что, прямо сейчас?

— Да. — В это мгновение понимаю, что только что отбросила последние сомнения. — Буду заменять Ребекку Мэйсон вплоть до ее возвращения. — Пристально смотрю в лицо Мерита, пытаясь уловить его реакцию, однако не вижу ровным счетом ничего. Он непроницаем… или это я настолько взволнована его близостью, что ничего не вижу?

Теплые ладони все еще лежат на лацканах пиджака, и Крис не спешит убрать их. А я и не хочу, чтобы он убирал. Хочу, чтобы… не знаю… да, хочу. Хочу, чтобы он меня поцеловал. Глупое, фантастическое желание, рожденное дневниками. Краснею и отвожу взгляд, чувствуя, как огонь его воли выжигает изнутри. Поворачиваюсь к машине и с изумлением вижу, что она рядом.

— А я уже на месте.

Руки Криса медленно, неохотно отпускают мой — точнее, его пиджак. Тут же подхожу к машине, строго-настрого приказывая себе больше не ронять сумку. Отпираю замки и, прежде чем открыть дверь, останавливаюсь возле бордюра. Оборачиваюсь и обнаруживаю его совсем близко — восхитительно близко. А его пьянящий аромат сводит с ума и разжигает в животе пламя.

— Спасибо за компанию и за заботу. — С сожалением снимаю пиджак.

Мерит протягивает руку, а я надеюсь, что он дотронется до меня, и в то же время страшусь прикосновения. Окончательно теряюсь и перестаю понимать, что происходит.

Зеленые глаза пылают, но голос звучит негромко, мягко:

— Рад встрече… Сара.

Поворачивается и уходит, не добавив больше ни слова.

Через пару часов сижу на кровати в шортах и майке. Держу в руке отвертку и задумчиво смотрю на обитую черным бархатом шкатулку. Понятия не имею, почему работа в галерее требует немедленного ее вскрытия, однако это именно так и никак иначе. Рубины окаймляют крышку, а в середине образуют сложный абстрактный узор. Замок выглядит старым, ненадежным, но таким же красивым, как и сама шкатулка.

— Как изысканно, — бормочу, бережно проводя пальцем по рубиновому контуру.

Перспектива взлома мало радует, как, впрочем, и вторжение в личное пространство Ребекки. Так почему же, почему, почему необходимость открыть шкатулку ощущается так настоятельно, так остро? Почему не терпится увидеть, что скрывается внутри?

— Как известно, Сара, кошку сгубило именно непомерное любопытство, — напоминаю себе шепотом.

Веский аргумент не останавливает. Руки начинают действовать помимо моей воли. Засовываю плоский конец отвертки в щель под крышкой и прикладываю силу. Замок отскакивает практически без сопротивления.

Сердце молотом стучит в груди, а кровь в венах, должно быть, уже закипает. Не могу объяснить, что заставляет с непонятным упорством цепляться за тонкую ниточку. Почему этот черный ящичек так важен? Почему жизненно важна вся эта странная история? Медленно поднимаю крышку и поначалу вижу только роскошный алый бархат. Мгновение спустя обращаю внимание на то, что на нем покоится. На миг цепенею, а потом сердце начинает колотиться с новой силой.