Даниэла Стил: Любящая

Он теребил кружевную кайму салфетки, и вдруг услышал, как открылась дверь в квартиру и глуховато заговорил дворецкий, а потом, звонче, она. Айво зримо представил, как она с улыбкой сбрасывает с себя тяжелое красное пальто и что-то говорит дворецкому, который со всеми был учтиво-непроницаем и позволял улыбаться только ей, «мисс». «Мисс» улыбались все. Лишь Айво не смог бы заставить себя улыбнуться в этот день. Он встал и медленно приблизился к двери, почувствовав, как заколотилось сердце в ожидании Беттины. Господи, как ей сказать?

— Айво? — она, казалось, была удивлена, увидев его в дверях кабинета. — Что случилось? — Удивление сменилось участливым взглядом. Она протянула ему навстречу обе руки. Беттина знала, что Айво обычно не покидает офис так рано. Он редко выходил из-за рабочего стола раньше семи-восьми вечера, поэтому его нечасто удавалось пригласить на обед, но этот недостаток ему охотно прощали. Издатель «Нью-Йорк Мейл» имел право засиживаться на работе, и все-таки каждая хозяйка в городе добивалась чести видеть его среди своих гостей. — Ты выглядишь утомленным, — сочувственно сказала Беттина и, взяв Айво за руку, пригласила сесть. — Папа дома?

Он молча качнул головой. Когда Беттина поцеловала его в щеку, на глаза Айво навернулись слезы.

— Нет, Беттина, — и, ненавидя себя за малодушие, добавил: — Пока нет.

— Может, выпьешь чего-нибудь, а то у тебя с этим кофе очень несчастный вид?

Ее теплая и нежная улыбка разрывала сердце Айво. Все-то она замечает. Такая заботливая, невероятно молодая и прелестная. Доверчивая. Как сказать ей горькую правду? Крупные локоны каштановых волос разметались вокруг головы, глаза сияют, щеки разрумянились с мороза. Сегодня она казалась Айво более хрупкой, чем всегда. И вот ее улыбка угасла. По выражению лица Стюарта она поняла, что случилось нечто непоправимое.

— Айво, в чем дело? Ты все время молчишь. — Она, не отрываясь, смотрела ему в глаза и не выпускала его руку из своих. — Айво!

У него на глазах опять невольно выступили слезы, и Беттина побледнела. Айво бережно взял ее к себе на колени. Она не противилась, будто понимая, что нужна ему, а он нужен ей. Беттина прильнула к Айво, ожидая, что он ей скажет.

— Беттина… Джастин… — к горлу подступали рыдания, и он, как мог, сдерживал их. Надо быть сильным. Ради Джастина. Ради нее. На этот раз она напряглась в его объятиях и, сделав резкое движение, освободилась.

— Что, Айво? — в глазах стоял ужас, а руки дергались, словно испуганные птицы. — Несчастный случай?

Айво покачал головой, затем медленно поднял глаза, и тогда Беттина поняла, что страх ее не напрасен.

— Нет, любимая. Он умер.

В первое мгновение она ничего не поняла, не хотела понимать. Ее окатила волна оцепенения, и в комнате все, казалось, застыло.

— Как? — руки у нее нервно затряслись, а глаза забегали. Она смотрела то на Айво, то на свои руки. — Как, Айво? — она в тревоге вскочила и отошла в дальний угол комнаты, словно, убежав от него, она могла убежать от страшной правды. — Что ты несешь? — теперь она, давясь слезами, кричала срывающимся, озлобленным голосом, но выглядела при этом такой беззащитной и хрупкой, что ему захотелось вновь взять ее на колени.

— Беттина, дорогая, — он встал и двинулся к ней, но она отшатнулась от него, ничего не желая знать, а потом вдруг бросилась в его объятия и зарыдала, вздрагивая всем телом.

— Господи, нет, нет! Папа… — она плакала долго и громко, совсем по-детски. Айво крепко обнимал ее. Теперь он остался единственным близким ей человеком. — Как это случилось, Айво? — хотя это ей вовсе не хотелось знать. Она хотела услышать лишь одно: что все сказанное — неправда. Однако услышать это ей было не суждено, и Беттина вновь и вновь убеждалась в этом, глядя на Айво.

— Сердечный приступ. За обедом. Сразу же вызвали врачей, но оказалось слишком поздно. — В голосе Айво слышалась нескрываемая боль.

— Почему они ничего не сделали? Господи, почему?.. — она обнимала Айво за шею и рыдала, сотрясаясь худеньким телом. Этому было невозможно поверить. Всего лишь минувшим вечером они танцевали с отцом здесь, в этой комнате.

— Беттина, они сделали все, что было в их силах. Все, что можно было сделать, однако… — Господи, какая мука — рассказывать ей об этом. Невыносимо. — Все произошло так внезапно, в одно мгновение. Клянусь тебе, они сделали все, что могли, но в их власти было очень немногое.

Беттина прикрыла глаза и кивнула, затем медленно освободилась из его объятий и подошла к окну. Она встала спиной к Айво, глядя на заснеженный Центральный Парк с аллеями, вдоль которых выстроились голые, узловатые деревья. Каким он теперь казался отвратительным, бесприютным, пустым, а всего лишь накануне вечером он выглядел сказочным и прекрасным, когда она стояла у окна спальни, одеваясь к приему и поджидая первых гостей. Теперь она их ненавидела — всех, укравших у нее последний вечер, который можно было провести вдвоем с отцом. Последний вечер в его жизни… Она вновь плотно сомкнула глаза и приготовилась задать непростой вопрос. Но ей надо знать.