Диана Палмер - Мое сердце — твое, любимый!

Он заметил ее удивление, но, не подав вида, развернул салфетку на коленях, снял с салата пластиковую крышечку и взял вилку.

— Конечно, на пол сесть ты не мог, — сказала она сухо.

Его карие глаза скользнули по ее лицу, а потом Рамон невозмутимо переключил внимание на тунца.

— Я думал, ты обедаешь в полпервого, — бросил он.

— Обычно да. Но и ты ведь не должен был здесь сегодня оперировать.

Карие глаза сверкнули хитрым огоньком.

— Так ты меня избегаешь?

— Конечно, избегаю, — призналась Норин. — Ты сам хотел этого. — Она опустила взгляд в чашку с кофе.

Рамон оценивающе оглядел свою собеседницу. Она поймала его взгляд и покраснела.

— Я чувствую себя мухой на иголке. Может, перестанешь пялиться? Понимаю, ты считаешь меня кем-то вроде маньяка-убийцы, но не стоит оповещать об этом окружающих.

Он ухмыльнулся.

— Я не произнес ни слова.

— Нет, — согласилась она с хриплой усмешкой, — но тебе достаточно только взглянуть… Твои глаза сказали все за тебя.

— И что же они тебе сказали?

— Что ты винишь меня в смерти Изадоры, — ответила она тихо, — что ты ненавидишь меня, что каждое утро просыпаешься с мечтой, чтобы вместо нее в том гробу оказалась я. — (Он, крепко сцепив зубы, молчал.) — Ты можешь не поверить, — продолжала Норин, — но иногда и я мечтаю о том же. Никому из вас не приходит в голову, что я тоже ее любила. Я выросла вместе с Изадорой. Временами она была жестокой, но могла быть и доброй, если хотела. Мне так ее не хватает.

Рамон процедил сквозь зубы:

— Но ты нашла странный способ доказать свою любовь — бросила ее умирать.

Норин закрыла глаза: снова закружилась голова, снова стало трудно дышать. Однако несколько секунд спустя она подняла голову — бледная, но спокойная.

— Мне пора идти. — И медленно, точно рассчитывая каждое движение, поднялась, держась за спинку стула.

— Ты спишь? — вдруг спросил он.

— Хочешь узнать, дает ли моя совесть мне уснуть? — бросила она, холодно улыбаясь. — Нет, если тебе интересно, не дает. Я бы спасла Изадору, если бы смогла.

Она выглядела болезненно-бледной, будто недоедала или не высыпалась.

— Ты никогда не рассказывала, что же в самом деле произошло.

— Я пыталась, — напомнила она, — но никто не хотел услышать правду.

— Может, я хочу сейчас.

— Слишком поздно. — Она взяла поднос. — Ты опоздал на два года. Я бы с радостью рассказала тогда, но теперь… зачем? Какая разница? — Ее взгляд был совершенно пустым.

Норин повернулась и понесла поднос на мойку. Затем, не оглянувшись, вышла из зала и направилась к лифтам.

Рамон проводил девушку взглядом, полным горечи и сожаления. Похоже, он никогда не перестанет ее обижать. А когда-то, помнится, ему было стыдно, что Норин обижают все Кенсингтоны — ее даже не позвали участвовать в свадьбе. Изадора всякий раз демонстративно делала вид, будто кузины вообще не существует. Похоже, она ревновала?

Изадора была красавицей, душой общества, грациозной и элегантной, но, в отличие от Норин, пустой внутри. Рамон закрыл глаза, и холодок пробежал по его спине при воспоминании о той жуткой ссоре перед его отъездом в Париж. Чего они только не наговорили тогда друг другу!

Он винил Норин во всем, а во многом виноват, в сущности, лишь он один.

Шум в кафетерии вернул Рамона к реальности: он взглянул на часы и понял, что опаздывает. Пора вернуться к работе.

Когда закончилась смена, Норин отправилась домой. Вероятно, от усталости к вечеру ей стало хуже: она задыхалась, голова кружилась, сердце билось неровно. Войдя в квартиру, девушка сразу упала на кровать и заснула.

К утру ей стало полегче, пульс пришел в норму. Позади у нее было множество анализов и обследований. Врачи сходились в одном: необходима операция на сердце. Именно поэтому ей так важно продолжать работать. Место в больнице обеспечивает медицинскую страховку, и она не может позволить себе рисковать. Операция на сердце стоит недешево.

Выпив немного апельсинового сока, Норин в очередной раз вернулась в свой кошмар: болезнь Изадоры, необходимость спасти ее, позвать на помощь…

Рамон теперь захотел выяснить, что же случилось в ту ночь, однако ему не повезло: она больше не собирается возвращаться к этой теме. В его жизни для нее места нет, да и она не стремится обрести его, хватит, и так дорого заплатила за свои чувства. Намного спокойнее быть одной.

Норин отправилась на работу, и смена прошла без особых трудностей, если не считать проблем с дыханием, которые начали беспокоить ее не на шутку.