Кейт Уолкер: Влюбленный мститель

— Я знаю, мама рассказывала мне. Она говорила, что обожает тебя и должна подождать, когда ты полюбишь ее.

Ее отец вздохнул, а Мерседес подумала о Хоакине. Ее старший брат и отец имели похожие проблемы в прошлом, вероятно, оттого они были так похожи. Но теперь с каждым днем они становились все ближе.

— Я был глуп и слеп. Я так любил Маргариту…

— Мать Рамона?

— Да. И когда она умерла, вскоре после рождения Рамона, я выбился из колеи. Конечно, семья Маргариты обвиняла меня в ее смерти, они так и не простили меня. Ее сестра ненавидела меня и поклялась, что отомстит. Я чувствовал себя ужасно. Стал много пить, не контролировал себя… Я совершал очень много глупостей…

Мерседес только молча кивнула. Она знала теперь эту историю — ее отец, скорбя по любимой женщине, уехал в Лондон, пьяным провел одну ночь с женщиной, в результате чего родился Алекс — младший из трех братьев.

— Но когда я вернулся домой, твоя мать ждала меня. Она поняла, в каком я состоянии, и приняла меня обратно. И тогда наконец, пусть и поздно, я понял, что такое любовь. Но я потерял так много времени! Судьбе было угодно вскоре навсегда разлучить нас. — Он умолк, вздохнул. — Ты появилась как результат того примирения, любимая моя дочь. Какие бы ошибки я ни делал в жизни, ты никак не принадлежала к ним. Ты была зачата в любви. Мерседес, и благодаря тебе твоя мать и я наконец получили возможность попытаться снова стать настоящей семьей. Так ты не уверена в чувствах Джейка?

Мерседес замерла, пораженная, не понимая, почему отец спросил об этом. Потом медленно кивнула.

— Я не знаю, что он испытывает ко мне.

— Но если он попросил стать его женой…

Хуан заметил быстрый, сверкающий взгляд, который она не смогла скрыть.

— Он не делал тебе предложения?

— Нет, — жалобно прошептала она.

— Тогда почему он сказал обратное?

— Я не знаю.

— А я знаю, — раздался другой мужской голос.

Хоакин! Мерседес в изумлении уставилась на брата.

— Откуда?..

— Я ведь был там, помнишь? Я стоял к нему ближе всех, так же, как и Алекс. Я видел его лицо, глаза. Он понял, что у тебя неприятности, и не колебался. Джейк просто поспешил спасти тебя.

Разве это может быть правдой? Мерседес не считала возможным даже думать об этом. Ее сердце билось так сильно, что пульсирующая в висках кровь отзывалась в голове, будто раскаты грома.

Но за смущением и растерянностью пряталась крошечная надежда…

Если Джейк пришел, чтобы спасти ее, тогда он, вероятно, заботится о ней. И если она беременна, тогда, может быть, этот ребенок соединит их?

— Ты думаешь?.. — неуверенно произнесла Мерседес.

— Тебе может сказать об этом только сам Джейк. Ты должна спросить его.

Завтра Рамон вернется, и он должен будет уехать.

Джейк вытащил костюм из шкафа, где хранил его в течение последнего месяца, и бросил на кровать.

Что бы ни произошло, он должен уехать, оставить своего кузена и Эстреллу наедине. Но дело не только в квартире. Вернее, не в квартире вовсе.

Проблема в том, что он слишком долго отсутствовал в Лондоне; Его помощник Марк замещал его, превосходно справляясь со всеми делами и временами связываясь с боссом, когда того требовала необходимость. Но пора приниматься за дело. Ничего не держит его здесь, кроме Мерседес.

Джейк дернул ящик комода, достал стопку рубашек и бросил их в сумку.

Он приехал в Испанию с намерением забыть Мерседес. Вместо этого он добился обратного.

С каждым днем, с очередной любовной близостью он все больше запутывался в своих чувствах, желаниях, а она, казалось, отстранялась от него. Ему лучше сдаться сейчас, уехать домой и забыть об этой женщине.

За рубашками в сумку отправились стопка нижнего белья, потом несколько пар туфель.

«Почему я должна ознаменовывать кольцом краткий период жизни?»

Голос Мерседес прозвучал так отчетливо, что он тут же вообразил ее в комнате. От воспоминания у него что-то сжалось внутри. Это ощущение уже не раз волновало его. Если бы Джейк обладал воображением, то сказал бы, что его сердцем завладели чувства к прекрасной испанке.

Но даже если так, это все равно ничего не значит — в течение последних двух недель Мерседес держала между ними эмоциональную дистанцию.

Он мог проводить с ней день, разговаривать, даже смеяться, но сущность Мерседес всегда ускользала за пределы его понимания, если он пытался поговорить с ней о чем-то более серьезном, что могло объединить их в будущем. Так было и тогда, когда он говорил о покупке кольца, — Мерседес воспользовалась случаем и дала ему ясно понять, что не хочет никаких обязательств. В таких случаях она всегда поспешно отступала в сторону, переводя разговор на другую тему, менее значительную, шутя или находя что-то в витрине магазина, что якобы внезапно заинтересовало ее.