Пенелопа Уильямсон - Хранитель мечты

— Я жду, что ты мне дашь ответ на вопрос, который я задал, потому что это важно! — отрезал ее брат. Он уже пошел к двери, но вдруг вернулся и ткнул в нее пальцем, едва не попав в лицо. — Ты носишь на шее ожерелье ясновидящей, но, когда доходит до дела, толку от тебя никакого!

Бессознательно Арианна коснулась магического украшения, кольцом охватывающего ее шею. Оно было очень древнее: две бронзовые змейки с изумрудными глазами, хвосты которых переплетались сзади, под косой, а раздвоенные языки — на горле. На мгновение ей показалось, что ожерелье сжимается и душит ее, но она постаралась преодолеть неприятное чувство, позволив гневу разгореться.

— Не тебе упрекать меня, Сейдро! Ты носишь на бедре меч воина, но я не заметила, чтобы от тебя было много толку в бою!

На скулах брата запылали красные пятна. Он отвернулся, ссутулившись и опустив голову. Арианна тотчас пожалела о своих словах. Она бросилась вслед и коснулась ладонью поникшего плеча.

— Я очень стараюсь, Сейдро, но от этого только хуже. Ты знаешь, что нельзя заставить видения появиться. Они не подчиняются приказам и не уступают просьбам.

Брат промолчал. Он даже не обернулся. Арианна едва подавила желание раскричаться снова. Не время ссориться с братом, да и чего ради? Они нервничали только потому, что были встревожены. Встревожены? Они были перепуганы! Можно было не напоминать Сейдро, что видения не подчиняются приказам. Он прекрасно знал, что они случались редко, всегда неожиданно, а когда уходили, Арианна бывала или больна, или полна ужаса, потому что предпочла бы не знать того, что внезапно открывалось ей. Он знал все это, но был испуган и отчаянно хотел, чтобы она заглянула в будущее. Ему хотелось знать заранее, победит ли он в сражении, которое ожидало его утром.

Арианна заставила брата повернуться и посмотреть ей в глаза. Принужденная улыбка тронула ее губы.

— Это все проклятый характер рода Гуинеддов... мы ссоримся даже тогда, когда для ссор совсем не время.

Она перевела взгляд на золотую чашу, но не спешила снова взять ее в руки. Это был кубок, из которого когда-то пили вино. Арианна не знала, сколько столетий назад был он выкован златокузнецом и где это случилось. Два года назад ко двору ее отца прибыл таинственный бард. Он сказал, что прослышал про необычайные способности дочери князя Гуинедда и про древнее ожерелье ясновидящей, которое она носит на шее. Он назвал ее «файлид» — прорицательницей — и преподнес в дар чашу, которая, по его словам, когда-то принадлежала самому Майрддину. Имя величайшего прорицателя, когда-либо жившего на земле, заставило Арианну затрепетать. Она относилась к чаше с благоговением и не расставалась с ней, хотя на видения это не оказывало какого-либо влияния. Они продолжали появляться беспорядочно, чаще непрошено, и притом в любом сосуде или водоеме, пусть даже жалком на вид. Порой это была лохань для омовений, порой — лужа чистой дождевой воды, но никогда — пресловутый кубок, принадлежавший великому прорицателю.

Арианна уже решилась объяснить брату все это, но, когда она снова перевела взгляд на его лицо, слова как бы замерли в горле, так и не высказанные. В зыбком отсвете неяркого пламени безбородое лицо Сейдро казалось трогательно юным. У него, как и у нее самой, были характерные фамильные черты: высокие, довольно угловатые скулы, подбородок скорее острый, чем квадратный, широко расставленные глаза цвета морской волны. К тоске, затаившейся в глубине его глаз, в этот вечер прибавился страх. Не далее как месяц назад жена брата умерла во время родов. Не успев толком оплакать ее смерть, он вдруг оказался в роли защитника и своего собственного замка, и всей округи. Противник намного превосходил еге отряд численностью, а самому брату едва исполнилось двадцать лет. Он всего на год старше ее...

Арианна вздрогнула, когда Сейдро ткнул ей в грудь краем магической чаши.

— Так ты поможешь мне или нет?

— Я постараюсь, — заверила она с еще более принужденной улыбкой, чем раньше. — Только не броди вокруг меня кругами, как повитуха вокруг роженицы.

Она протянула руку к чаше. В этот момент особенно сильный порыв ветра рванул ставень, заставив его соскочить с петли и громко стукнуть о раму окна. Сейдро схватился за рукоять меча. Арианна едва успела выхватить чашу у него из рук.

Со смущенной улыбкой, стараясь не встречаться с сестрой взглядом, он прошел к окну, чтобы закрепить ставень, продолжавший биться то о раму, то о каменную стену. Однако, взглянув в окно, он так и окаменел с протянутой рукой и приоткрытым ртом, прошептав одно только слово: «Боже!..»