Елена Файзова - Тайга – закон, медведь – хозяин (СИ)

— Разве такое бывает? — вытаращив глаза Лена вертела в руках пару глубоких резиновых галош необыкновенной расцветки. Почти прозрачная обувка была украшена рисунком из голубых цветочков и зеленых листиков.

— А что? Живенько. К ним вкладыши есть войлочные, — Виктор рассматривал чудо, сработанное резиновой промышленностью братьев-китайцев. — У тебя размер обуви какой?

— Тридцать девятый…

— А это сороковой, в самый раз. Ты иди, одежда в пакете, — сообщил хозяин.

Девушка кивнула. Потом сняла с руки золотой браслет, положила на стол и спокойно заявила:

— Остальное в городе отдам.

Она ушла, а Стеклов так и остался сидеть, удивленный её поступком.

Виктор в очередной раз не подумал, что нужно бы объяснить нечаянной спутнице правила поведения в бане. Поэтому Лене пришлось соображать самой. Подперев дверь без крючка тяжеленной грубо сколоченной лавкой, она прошла из предбанника в саму баню. Железная печка, сделанная из куска трубы метрового диаметра, успела раскалиться, и от неё шел приятный жар. Несколько минут у Кроминой ушло на обнаружение крана с горячей водой, потом какое-то время она разглядывала и мыла потемневший металлический таз с одной ручкой, а потом забыла обо всем. Если трое суток не принимать душ, то уже неважно в какую лохань налита вода.

Распаренная и счастливая, девушка вытащила из пакета вещи и присвистнула.

— Зашибись! В таких труселях я ещё не рассекала, — ужаснулась она, разглядывая боксеры с изображениями пароходиков. — Единственная радость, что даже я сама себя не вижу. Убью Гуцула лично, тварь такая…

Трусы были широкими и длинными, штаны защитного цвета оказались просторны в талии. Ремень от джинсов в шлевки брюк не входил, пришлось им подпоясаться.

Когда Стеклов увидел Ленку, то чуть не упал с табурета от смеха: синяя майка с изображением нефтяной вышки сваливалась с одного плеча; ремень, прежде носимый на бедрах, теперь туго обхватывал талию девушки, а пряжка походила на щиток; выше ремня складками высовывались края штанов; а из-под брючин торчали галоши в незабудках. Но посмеяться вдоволь не удалось.

— Чего ты закатился? Клоуна увидел? Иди лучше свою баню проверь, а то я воду закрыть не смогла, — после этих слов Стеклов с такой скоростью метнулся в дверь, что чуть не снес Кромину по пути.

И уже в бане понял, что она его обманула — кран был плотно закрыт.

— Вот зараза! Издевается, гоняет меня, как пацана! Ну, я тебе устрою…

Несколько дней подряд Виктор нагружал Лену работой. Они ходили за брусникой и грибами, пилили и кололи дрова, строили стену у навеса между избой и баней. Девушка со всем справлялась и не ныла, но постоянно спорила со Стекловым, ругалась по любому поводу, ни в чем не уступала. И всю злость за свое заточение в тайге Виктор испытывал именно к этой строптивой девчонке. Она была частью плана по его устранению из бизнеса, да и просто из нормальной жизни, она была орудием человека, в котором он никогда не сомневался, но который предал его. Лена и сейчас портила ему существование своим скандальным характером, потому мелькавшая иногда в голове мысль о том, что она является такой же жертвой обмана и обстоятельств, не задерживалась надолго.

Устав от постоянных подначек и склок, мужчина решил обломать и успокоить девчонку старым испытанным способом.

Измотав Лену долгим походом по лесу за «дарами природы», он после бани устроил шикарный ужин. Истомленный в чугунке глухарь благоухал пряностями, жаркое из грибов выглядело аппетитно, брусничный морс в литровой банке украшал стол. И самое главное — работала бензиновая электростанция, освещая все пиршество и позволяя слушать магнитофон. Лена потягивала морсик и не догадывалась, что в него влита некоторая порция водки.

Прежде всего, Виктор надеялся, что охмелевшая девушка расскажет что-нибудь полезное про своего Сережу и про то, как она оказалась на Голышихе. А там кто знает… Хамоватое поведение Ленки наводило на мысль о том, что она побывала в постели не одного парня, а может и взрослого мужчины.

— Я что-то замерз сегодня, выпью водочки. Ты будешь? — спросил Стеклов.

— Я не пью, — заносчиво ответила девушка.

— Да тебе и по возрасту не положено…

— Возраст тут не причем. Не хочу — и не пью.

— Ну, как знаешь! А тебе я шоколад сварю. Будешь?

— Чего? — удивилась Кромина. — Где ты его возьмешь?

— Заначка есть. Подожди немного.

От горячего шоколадного напитка, сработанного из какао-порошка, сухого молока и водки Лену развезло. Она смеялась в ответ на шутки, благосклонно отвечала на наводящие вопросы о своей жизни и семье, всплакнула по оставленным в неведении родителям и даже забыла в очередной раз обругать Степнова за свое заточение в глуши. И спокойно позволила Виктору сесть рядом с ней, хотя до этого усаживалась за стол напротив него и по ночам спала одетой на лавке в кухне.