Мерил Сойер: Мужчина на одну ночь

Чтобы скрыть замешательство, Клер поправила серебристо-голубую заколку, удерживающую ее длинные русые волосы на затылке.

– У меня выдалось суматошное утро. А зачем, собственно, ты пожаловал? Заинтересовался живописью? Или решил купить что-нибудь из бронзы? – насмешливо спросила она, заранее зная, что услышит в ответ.

– Вот еще!

Зак снял свой «стетсон» и метнул его в воздух, словно тарелку, целясь в бронзовую фигуру индейского вождя, стоящую на небольшом постаменте с латунной табличкой: «Старый апач Дикий Конь». Клер, которая гордилась и дорожила этой работой, неодобрительно наблюдала за его действиями. Широкополая шляпа плавно перелетела через комнату и увенчала голову гордого воина, словно там для нее было самое подходящее место.

– Ладно, раз уж ты пришел, то добро пожаловать.

В прохладном зале повисла напряженная тишина. Внезапно Клер показалось, что этот просторный зал с его белыми стенами, на которых висели работы художников из юго-западных штатов, странным образом уменьшился в размерах. С появлением шерифа, излучавшего самоуверенность, холодную безжалостность и силу, в зале стало как-то теснее, а в воздухе словно соткал ось невидимое поле – зловещее и угрожающее. Клер нисколько не сомневалась: если бы Зак Коултер не был представителем закона, то он был бы преступником.

– Должно быть, вчера у тебя была чертовски бурная ночка, да? – он многозначительно посмотрел на нее и криво усмехнулся.

«Бурная? Нет, не бурная, а просто невероятная ночь!» – подумала Клер. Она знала, что выглядит ужасно: вокруг воспаленных глаз темные круги, бледные губы не накрашены. Однако она с вызовом посмотрела на него и презрительно заметила:

– Моя личная жизнь тебя не касается.

Зак засунул руку в задний карман джинсов – когда-то голубых, а сейчас после бесчисленных стирок приобретших какой-то непонятный грязно-серый цвет. Как он умудрился втиснуть руку в карман, если ткань так плотно облегала его тело, что, казалось, вот-вот лопнет, осталось для Клер необъяснимой загадкой.

Он вытащил из кармана кусочек черного шелка, размером не больше носового платка, и потряс им в воздухе.

– Ты ничего не теряла?

Клер сразу же признала в черном шелке свои трусики и похолодела. Она знала совершенно точно, где их потеряла… О боже, что с ней происходит?! Почему она что-то помнит, а что-то в ее памяти окутано густой, туманной пеленой, сквозь которую не пробиться?

Решив ни в чем не признаваться, Клер надменно подняла брови.

– С чего ты взял, что они мои?

Черт побери, надо же было такому случиться, что их нашел именно Зак! На рассвете Клер покинула бунгало в страшной спешке, однако перед этим она обшарила всю комнату, посмотрела в ванной, заглянула под кровать, но трусиков не нашла. «Растяпа, надо было лучше искать!» – раздраженно подумала Клер. Зак, наверное, наткнулся на них, когда отправился в «Приют беглеца» на поиски пропавшего медведя Бэма Стегнера. Но пусть теперь докажет, что они принадлежат ей!

Зак быстро растянул большими пальцами крошечные трусики и приложил их к ее серебристому ремню. Клер захотелось врезать ему по физиономии, когда на его губах заиграла нахальная, самодовольная улыбка.

– Как видишь, твой размер, Думаю, отпираться бесполезно – они твои.

– На них это написано? – Клер не любила лгать, но сейчас у нее не было другого выхода.

Зак, словно что-то прикидывая в уме, скользнул взглядом по ее лицу, по белесой джинсовой юбке, и, когда его глаза остановились на мягких замшевых туфлях-мокасинах, он, видимо, принял какое-то решение.

– Вчера ночью в «Приюте беглеца»…

– Ах ты сучка! – В салон ввалился Бэм Стегнер. Он хлопнул дверью с такой силой, что подарочная корзинка, искусно сплетенная из юкки, медвежьей травы и желтоватой коры чертова дерева, грохнулась с тумбы на паркетный пол. – Где мой медведь? Отвечай, стерва!

Бэм – массивная туша в полтора центнера весом – был в бешенстве: его глаза яростно сверкали, а нижняя челюсть, напоминавшая ковш мощного дорожного экскаватора, была выпячена вперед. Рыжий кожаный жилет, надетый на голое тело, не мог скрыть огромный живот, горой нависавший над серебряной пряжкой ремня в виде черепа с перекрещенными костями. На жирном бицепсе правой руки красовалась татуировка, изображающая свернувшегося в клубок фантастического змея. Из разинутой пасти змея высовывалось раздвоенное красное жало, которое, затейливо извиваясь, тянулось к плечу. Длинные сальные волосы Бэм заплетал в косичку по моде семидесятых.