Норма Клейн: Любовь и «каннибалы»

Меня зовут Эйджи Гайд. Я родилась в Соединенных Штатах, как и один из моих братьев. Только он появился на свет в Нью-Йорке, где поначалу жили мои родители, а я — уже в Чикаго, где окончательно обосновалась наша семья. Я очень люблю Америку, жизнь в которой дарит ее гражданам постоянное чувство индивидуальной свободы. По крайней мере, мне.

Может быть, это основная причина того, что я выбрала профессию адвоката. Ее главный смысл, как я понимаю,— справедливость. А свобода и справедливость — родные сестры.

Америка — моя родина. Но есть еще слово «отчизна». Земля отцов, дедов, земля предков. Когда я думаю об этом, перед глазами проносятся картины далекой страны, так образно и ярко описанные нам, детям, мамой. Голубые озера Игналины, бескрайние пляжи Паланги, руины древних крепостей и замков, щеголеватый, уютный Каунас... А в ушах звучат стихи Саломеи Нерис, сравнившей Литву с капелькой живого янтаря.

В общем, Эйджи Гайд — это англизированный вариант. Когда я навещаю родителей, они называют меня Эгле. По-литовски имя и фамилия отца звучит как Донатас Гидас. Так что мама моя — Эльза Гидене, а я Эгле Гидите.

Думаю, для первого знакомства я достаточно рассказала о себе и своей семье. У меня есть два брата и сестра. Но с ними вы встретитесь чуть позже.

Держа в одной руке чемоданчик, а в другой недоеденную булочку, Эйджи влетела в поезд. Она ненавидела опаздывать. Просто терпеть не могла. Предстоящее на утреннем заседании столкновение с судьей Кудрявым Мортоном только прибавляло ей прыти. За столом защитника она должна быть в 8 часов 59 минут. У нее было в запасе три минуты и могло быть вдвое больше, если бы ее не задержали в конторе. Как знать, что скажет о ее опоздании босс?

За два года работы защитником можно было бы и изучить повадки начальства, подумала она, с разбегу проскакивая в дверь.

Эйджи обвела взглядом толпу у лифтов и решила, что быстрее подняться по лестнице. Проклиная высокие каблуки, она проворно цокала ими по ступенькам и пыталась проглотить кусок булки. Нечего мечтать о глотке кофе, который помог бы этому куску побыстрее провалиться в желудок!

Она чертыхнулась от злости на десятисекундную задержку перед дверью судейской комнаты: надо было оправить голубой саржевый жакет и пригладить взлохмаченные черные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Быстрым жестом она убедилась, что сережки по-прежнему у нее в ушах, поглядела на часы и облегченно вздохнула.

Как раз вовремя, Гайд, похвалила она себя, быстро проходя в судейскую комнату. Когда ее клиента, двадцатитрехлетнюю проститутку с каменным сердцем, под охраной ввели в помещение, Эйджи уже была на рабочем месте. По опыту она знала, что на такие вещи прокурор смотрит сквозь пальцы и дело обычно ограничивается сроком предварительного заключения, но тут все осложняла кража.

Эйджи пришлось объяснять своей подзащитной, что не все посетители публичных домов стесняются поднимать крик, лишившись двух сотен долларов наличными и кредитной карточки.

— Встать, суд идет!

В комнату стремительно влетел Кудрявый Мортон. Полы черной судейской мантии развевались вокруг его массивного тела. В судье было без малого два метра и тянул он килограммов на сто двадцать. Лицо у него было красное, как у пьяницы-монаха, круглое и неприветливое, голова совершенно лысая, словно тыква, которую она в детстве выдалбливала, готовясь ко Дню всех святых *(* У католиков и протестантов празднуется 1 ноября и сопровождается теми же обрядами, что и Крещение у православных. (Здесь и далее примечание переводчика) . Какому остряку пришло в голову наградить его этой издевательской кличкой?

Судья Мортон не терпел трех вещей: медлительности, уговоров и извинений. Эйджи посмотрела на помощника окружного прокурора, который выступал на стороне истца. Тот ответил ей дружеским взглядом, и она принялась за работу.

Эйджи добилась для проститутки трехмесячного тюремного заключения и выслушивала слова горячей благодарности, пока судебный пристав не увел подзащитную из зала. Со следующим делом — оскорблением действием — она справилась еще лучше.

— Видите ли, ваша честь, мой клиент добросовестно заплатил за доставку ему горячего блюда. Когда же пицца оказалась холодной, он обратил на это внимание посыльного и предложил ему отведать кусочек. К несчастью, это было проделано чересчур темпераментно, возникла потасовка, в ходе которой пицца неумышленно оказалась на голове у посыльного...