Татьяна Тронина - Люблю, убью, умру...

Речь Дмитрия Петровича на последнем заседании имела оглушительный успех, публика в зале рыдала, а доктор Самойленко предстал в ореоле мученика от медицины, спасшего своего пациента от неизбежного самоубийства. Присяжные единогласно вынесли Самойленко оправдательный приговор. И хотя духовенство решительно осудило этот приговор, а сам Самойленко лишился практики, процесс имел широкий резонанс. Радикально настроенная молодежь рукоплескала Калугину и его подзащитному, утверждая, что любой человек свободен в выборе жизни или смерти.

Консервативно же настроенная часть населения говорила о том, что никто не вправе распоряжаться человеческой жизнью, ибо это прерогатива бога, и только, и свой земной путь страданий каждый обязан пройти до конца.

Вторым громким успехом Дмитрия Петровича был оправдательный приговор Лиде Качалиной, после окончания гимназии поступившей на работу машинистки в контору предпринимателя Сабанеева, занимавшегося меховым оптом.

История бедной Лиды была проста и печальна. Она и ее мать, вдова поручика Качалина, существовали на скромный пенсион. Всю жизнь Лида мечтала помогать матери и поэтому возлагала большие надежды на свою работу, которую по тем временам не так легко было найти. Место машинистки в конторе Сабанеева с окладом в двадцать пять рублей ежемесячно показалось ей настоящим подарком судьбы.

Увы, но надежды девушки не оправдались, наглый предприниматель стал склонять девушку к сожительству. Делал он это с методичной настойчивостью, грозя публичным скандалом и лишением честно заработанных средств. Сабанеев заявлял, что после уже девушка не сможет найти ни одну приличную работу — он с его связями обещал это легко устроить.

В отчаянии Лида бросилась на него с ножом для разрезания бумаги и сумела легко ранить. В процессе следствия, когда Лида была заключена под стражу, выяснилось неблаговидное поведение Сабанеева, шантажировавшего бедную девушку. Нашлись свидетели, готовые подтвердить ее показания. Сабанеев почувствовал себя в ловушке и попытался симулировать серьезность нанесенных ему ран, якобы у него были задеты жизненно важные органы. Но специально назначенная медицинская экспертиза этого факта не подтвердила.

Первоначально Лиде Качалиной грозила позорная гражданская казнь и несколько лет каторги, но благодаря усилиям Дмитрия Петровича она тоже была оправдана. Единственной неудачей было то, что не удалось привлечь к суду Сабанеева. Но — «мне отмщение, и аз воздам!» — так написано в Библии, ни одно преступление не может остаться без наказания. Негодяй Сабанеев получил по заслугам — его жена вскоре начала громкий бракоразводный процесс, в результате которого предприниматель лишился части своего капитала, честного имени, и ко всему прочему его разбил паралич, в результате которого он уже в принципе не мог интересоваться молоденькими особами…

После этого дела за Дмитрием Петровичем толпами ходили дамы и девицы, посылали ему цветы и восторженные записочки, в которых говорилось о том, что отныне вся женская половина населения Российской империи чувствует себя защищенной.

Дмитрию Петровичу было всего сорок четыре года, семимильными шагами он шел к славе и богатству…

У него была семья — жена и пятнадцатилетний сын Андрюшенька, в котором он души не чаял, чрезвычайно талантливый и милый мальчик.

Жена адвоката была замечательной красавицей, но со странностями, как считалось в обществе. Многое ей прощалось за необыкновенную красоту и свободный, не стесненный никакими условностями характер, но большинство местных кумушек так и не смогло успокоиться, видя, что Зинаида Александровна Калугина не признает корсетов и не укладывает свои волосы на манер китайской пагоды или восточной фиги, как было в то время принято. Она ходила с распущенными волосами, подобно святой Цецилии, и в платьях свободного покроя, изобретенных ею самой. Впрочем, отсутствие корсета ничуть не портило ее — талия у Зинаиды Александровны была такой, что любая записная модница позавидовала бы.

Любили они все друг друга чрезвычайно, до исступления, и дня друг без друга не могли прожить. Андрюшенька был примерным и почтительным сыном, а Зинаида Александровна и Дмитрий Петрович вели себя на манер тех самых голубков из старинного романса, что «никогда не ссорятся». Даже почитательницы адвокатского таланта главы семейства не могли потревожить сей небесный альянс.