Татьяна Тронина - Русалка для интимных встреч

— С филологической точки зрения, в общем, кажется, это верно, хотя… — растерянно забормотал Арсений Никитич. — Валя, какая русалка? — спохватился он. — Ты серьезно? Ты в это веришь? Ты, моя внучка? Да я, можно сказать, все реки и моря облазил и нигде никаких русалок с хвостами не встречал! И потом, ты же комсомолка…

— Ну и что? — легко возразила Валя. — Сейчас все в комсомоле. У нас в классе две девочки — комсомолки, а в бога верят. И что с того? Сейчас же не старые времена, дед… Сейчас, наоборот, очень модно во все это верить. Что и бог есть, и снежный человек, и Бермудский треугольник, и привороты, и заговоры, и Фреди Крюгер… Мы с Лидкой зимой к одной девочке ходили, у которой есть видеомагнитофон, — смотрели про Фреди Крюгера.

— Какой еще Фреди? Ладно, с комсомолом я погорячился… Но уверяю тебя, русалок не существует! — Арсений Никитич уронил палочку. Валя моментально ее подняла — резной улыбающийся дракон ухмыльнулся ей в глаза, разинув зубастый рот. — О, спасибо!..

— Ладно, я тоже так думаю. Русалок нет. Но вот представь себе историю… Сто лет назад жила одна женщина. То есть девушка, потому что она была очень юная и мужа у нее еще не было… И она полюбила одного человека. Он ее тоже как будто любил. Ну, во всяком случае, она очень хотела в это верить…

На Валю снизошло вдохновение — такое с ней часто бывало. Истории начинали сами возникать в ней — с подробностями и деталями, словно она была свидетельницей тому, о чем рассказывала.

— Какая девушка? — спросил Арсений Никитич, не отводя взгляда от воды.

— Довольно-таки симпатичная. У нее были длинные волосы, которые она любила держать распущенными, и когда она бежала, например, то они развевались по ветру. Вот так… Глаза у нее были зеленые, цвета недоспелого крыжовника.

— Как у тебя, ты хочешь сказать? — усмехнулся дед.

— Нет, у меня не совсем зеленые, у меня такие… зеленовато-коричневые. Болотного цвета — вот! А у нее были зеленые. И она умела так любить, как никто и никогда. Про своего парня она думала, что они до конца жизни будут вместе и что все будет прекрасно и хорошо… Она встречалась с ним, пела песни, говорила какую-то чепуху — знаешь, когда люди влюблены, они всегда несут какую-то чепуху, потому что словно шалеют от счастья. И она вовсе не ожидала, что парень бросит ее. А он ее бросил… Ты спросишь, почему? Я тебе отвечу, хотя на самом деле это не важно. Просто — бросил, и все. То ли нашел другую, то ли еще что-то случилось… А она с горя пошла и утопилась в этом пруду. И стала русалкой. Она жила в темной, холодной воде — вокруг были только водоросли и рыбы, и так невыносимо скучно было ей жить в мутном водяном мире… А потом…

— Что же было потом с русалкой твоей? — с усмешкой спросил дедушка. — Появились рабочие и спустили пруд?

А ты все смеешься! Нет, рабочие тут ни при чем. Он… Ну, парень той девушки… пришел к пруду и сказал: «Вернись, я поступил очень плохо…» Он так и сказал: «Вернись, Мария (ее, кстати, звали Марией, русалку эту), я только тебя люблю!» Она его услышала даже сквозь толщу воды. Вздрогнула, посмотрела зелеными глазами наверх — туда, откуда сквозь водоросли пробивались солнечные блики, ударила хвостом и поплыла вверх. Там был он, на берегу. Тот, который звал ее. Сначала, конечно, он испугался, увидев, какая она стала — совсем зеленая, и хвост у нее такой серебристый, с крупной чешуей, словно у зеркального карпа… А потом понял, что это все равно она, прежняя. Он протянул к ней руки и…

Валя замерла, закрыв глаза и вытянувшись в струну, словно эта драматичная картина была сейчас у нее перед глазами.

— Что же дальше? — с любопытством спросил Арсений Никитич.

— А дальше она утащила его под воду, — глухим, замогильным голосом произнесла Валя. А потом открыла глаза и засмеялась. — Закон жанра, что ты хочешь! Она, Мария эта, уже не могла жить на суше, и поэтому ей только одно и оставалось — утащить своего возлюбленного под воду.

— Господи, Валя, ну и фантазия у тебя…

— Знаешь, Лидка говорит, мне надо в писатели. Я всяких историй могу придумать — хоть сто штук подряд. Ты согласен, дед? Подаваться мне в писатели?

— В писатели… — пожевал губами Арсений Никитич. — Ну не знаю… Ты вот почитай «Новый мир», «Знамя» там или «Юность»… Разве о том писатели пишут? Какое отношение твоя русалка имеет к социалистическому реализму?

— Ну ты сказал! — Валя захохотала, словно сумасшедшая, и от смеха даже упала на траву. — Соцреализм… Да кому он сейчас нужен…