Элла Фельдбуш - Найти в себе силы

Цыганка ушла, а Лялька долго еще сидела на корточках на асфальте и тихо плакала. Даже зажатый в руке с таким трудом отвоеванный папин подарок больше не радовал. Казалось, злость цыганки прилипла к ней, и теперь Ляле никогда не удастся смыть эту ненависть с себя. Раздражала собственная глупость и наивность, из-за которой такой замечательный день был напрочь испорчен. Вспоминались покрасневшие белки карих глаз, скрежещущие желтые зубы и резавшее слух проклятие. С подобным проявлением агрессии она столкнулась впервые в своей жизни. Произошедшее так ее потрясло, что она никак не могла заставить себя встать и пойти домой. Прохожие посматривали на Лялю с интересом, как на полоумную. Почувствовав мягкую руку на своем плече, девушка набралась сил и поднялась.

— Вам помочь? — спросил ее пожилой мужчина, на чьем добром лице было написано сочувствие. — Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего, спасибо. — Лялька шмыгнула носом и начала вытирать слезы. Мужчина помог ей отряхнуть длинную юбку, собравшую на себя пыль асфальта. Не спеша они подошли к поломанной лавочке на углу соседнего дома и сели.

— Тогда почему вы плачете? Кто вас обидел? — Ляля определенно понравилась незнакомцу.

— Нет, ничего, сама виновата, во всем виновата только я. — И после этих слов Ляля разрыдалась в голос. Она совершенно не стеснялась чужого человека и оборачивавшихся прохожих и не понимала толком, отчего плачет. Просто больно было, вот и все. Слезы ручьем текли по щекам в знак протеста против грубости и хамства, буквально сбивших ее с ног.

Незнакомец достал из кармана помятого пиджака платок и протянул девушке:

— Ну-ну, успокойтесь. У меня дочка вроде вас, тоже вечно льет слезы по всяким пустякам.

— Не по пустяка-ам, — всхлипывала Ляля. — Так… несправедливо… Нахами-ила мне. И… не знаю… как ее даже зову-у-ут.

Выслушав ее путаный рассказ, мужчина только усмехнулся:

— Да вы молодчина! Я недавно в «МК» читал, как у кого-то цыганка несколько тысяч долларов выманила. Так до сих пор и не поймали…

Но, возвращаясь домой, Ляля вовсе не чувствовала себя молодчиной. Припоминая все подробности происшествия, она поднималась по ступеням лестницы, и звук шагов гулко отдавался в каменных сводах. Широкие пролеты с массивными перилами, неотъемлемая принадлежность любого сталинского дома, казалось, ехидно ощеривались, хохотали над ее глупостью. Открыв дверь своим ключом, девушка тут же постаралась закрыться у себя в комнате. В другое время она непременно кинулась бы на кухню поцеловать маму с папой и рассказать о последних школьных новостях. Соколовы жили дружно и понимали друг друга с полуслова. В доме царила атмосфера любви и согласия. Скандалить было не принято, да и зачем? Самые серьезные ссоры у Ляльки с ее мамой, Аллой Николаевной, происходили исключительно по причине Лялиного нежелания «есть что положено» или небольших опозданий домой. С папой, Евгением Львовичем, Ляля вообще жила душа в душу: он и голоса на нее не повышал ни разу.

Вот и теперь, свернувшись калачиком на постели и обняв любимого плюшевого слона, девушка потихоньку начала забывать о грустных мыслях. С кухни доносились вкусные запахи — недаром мама Ляли была отменной поварихой. Мерцающие в полутьме корешки книг и картинные рамы успокаивали разгулявшиеся нервы. Левой рукой Ляля бездумно поглаживала шелковое покрывало, на котором лежала. Тонкие пальцы, еле касаясь подушечками гладкой поверхности, отслеживали прочную нить. Дубовая кровать — часть старинного гарнитура, доставшегося чуть ли не от прадедушки, — словно вытягивала из Ляли весь негатив. Прямо напротив висел пейзаж в стиле «белое на белом». Золотистый серпантин на обоях выгодно оттенял тончайшие мазки, покрывавшие холст. То была работа мастера: играя с бледными красками на белой бумаге, художник изобразил почти прозрачный снегопад, на который хотелось смотреть снова и снова. Звали художника Алексей Викторович, и он лично преподнес свое творение Лялиному отцу, его старинному другу, хотя на американском аукционе за работу давали неслыханные по российским стандартам деньги. С отцом они познакомились на приеме в американском посольстве, куда съехались художники, философы и ученые из России и США. Подобные подарки и знакомства были Евгению Львовичу не в новинку: как-никак Лялин папа давно стал в научном мире фигурой известной… и уж конечно, от души посмеялся бы над какими угодно «порчами» или «проклятиями»…