Алина Феоктистова: Тепло твоих губ

На экзамене по биологии он ответил так, что старичок-профессор перевел дух, заулыбался, протер вспотевшие очки и еле сдержался, чтобы не броситься его обнимать. Но ведь сначала Андрей видел в его глазах ненависть и предвзятость, которая была несправедливой и необоснованной. Когда его отпустили, он сел на подоконник в коридоре и принялся ждать девушку. Она пошла отвечать вслед за ним и вышла очень скоро. Увидев его, она подбежала к нему, счастливая, схватила за руку, сказала: «Спасибо», — потом вдруг застеснялась, руку убрала. Ей все так шло — и восторженность, и смущение! У нее были огромные серые глаза, маленькие пухлые губки, аккуратный носик.

— Не представляю: что было бы, если бы я провалилась, — сказала она. — Я ведь про этих червяков все знала, и вдруг от волнения забыла, какие они бывают. Вернее, не какие бывают, а как эти слова звучат, — скороговоркой, путаясь, объяснила она. — Не представляю, как бы я предстала перед мамой с двойкой. Она по ночам работала, чтобы мне репетитора оплачивать. Она у меня чертежница, у них зарплата не очень, так она халтуру домой брала. А я бы вдруг провалилась, да еще на первом экзамене. Ты меня спас, ты меня просто спас! Я, когда их классификацию забыла, так совсем перетрусила, и у меня руки опустились. Ой, а я слышала, как ты отвечал. Ты такой молодец! Наверное, твоим родителям пришлось не знаю какие деньги выложить, чтобы лучшего репетитора нанять. Но как ты это все запомнил! — Ее глаза лихорадочно блестели, она еще не отошла от пережитого волнения и несла не совсем тактичную чушь.

— Я сам готовился, без репетитора, — сказал он.

— Да ты что?! — искренне удивилась она. — Такой конкурс — как же можно самому? А ты знаешь, — доверительно сообщила она, — я тоже маме говорила, что буду готовиться сама, чтобы деньги не тратить. Ну не поступила бы, пошла к ней чертежницей. Но она знала, что мечтаю быть врачом, и настояла. Родители, они такие, всегда волнуются. А твои, неужели не волнуются за тебя?

— Мои? — Андрей задумался, вспомнил о родителях, о том, что прочитал во взгляде старого профессора, и вдруг, сам себе удивляясь, сказал: — Мои за меня никогда не волновались. Они у меня алкоголики. Отец давно за пьяную драку сидит, а мать с утра пустые бутылки собирает, а вечером с друзьями пьет. Я ее по ночам разыскиваю. Чаще всего она и до дома не доходит, падает где-нибудь под забором.

— А как же… — девушка недоверчиво оглядывала его эффектный серый костюм, который мама Андрея, доктор наук, привезла ему из Парижа, когда ездила туда на научную конференцию.

— Я еще маленький был, дал себе слово, что не буду жить так, как они, — продолжал воодушевленно врать Андрей. — Насмотрелся я, они на моих глазах… да что там! — он махнул рукой и отвернулся, скрывая улыбку. — Я днем учился, а по вечерам работал. Со второго класса почту разносил, потом грузчикам помогал, дворником улицы подметал. Откладывал деньги. Я твердо решил, что получу высшее образование, в люди выйду. А чтобы окружающие тебя уважали, нужно ведь и одеваться соответствующим образом.

Серые глаза девушки наполнились слезами.

— Вот как… — тихо произнесла она, и губы ее дрогнули.

Он не стал ждать, когда она заплачет. Ему было стыдно.

— Пойдем в кино, — предложил он.

— Я не могу, меня мама ждет. Она хотела со мной прийти, даже отгул взяла на работе, но я уговорила ее дома остаться, — девушка вдруг опять смутилась. После того, что рассказал ей этот парень, хвастаться замечательной мамой было подло. — Пойдем лучше ко мне. Я тебя с ней познакомлю. Ты ведь меня спас, ты ей понравишься. Она такой обед приготовила!..

Андрей опять еле скрыл улыбку. Он понял, почему девушка приглашает его домой. Ей хочется накормить и пожалеть вечно голодного несчастного сына алкоголиков. Но девушка ему нравилась, она была очень хорошенькая, красивая, стройная, хотя и миниатюрная, такие девушки знают себе цену и ведут себя с парнями иначе. А она такая искренняя и непосредственная, без тени кокетства или заносчивости. Он пошел к ней, решив, что по дороге признается ей в обмане, но не успел — она жила совсем рядом, в пяти минутах ходьбы от института, и, пока они шли к ее дому, рассказывала о своей маме.

— Ирина! — донесся до них откуда-то сверху женский голос, когда молодые люди вошли во двор девятиэтажного дома.

Девушка подняла голову и помахала рукой. Андрей на одном из балконов четвертого этажа увидел женщину. Августовское солнце слепящим зайчиком отражалось в ее очках.