Инна Туголукова: Всем сестрам по серьгам

— Может, ее врачу показать? — предложил обескураженный Слава.

— Ну что ты! Она привыкнет, — успокоила Валя. — Просто надо поддержать ее первое время. Ей ведь тоже нелегко придется — то была одна, как свет в окошке, пуп земли, а теперь все внимание малышке. И ночью нет покоя…

— Давай к моим отправим до лета?

— Да я уж думала. Но ведь еще хуже станет: она решит, что больше нам не нужна, что мы совсем ее бросили…

Но однажды, когда Валя стирала в ванной пеленки, Наталья взяла на кухне солонку с дырочками и насыпала соли в глаза ненавистной сопернице. Та заорала как резаная, Валя пулей вылетела из ванной, и Наталья не успела спрятать орудие преступления. Вот тогда-то ее и отправили в Ухтомскую, где в маленьком частном домике с удобствами во дворе жили родители Славы.

Но время шло, притупляя острые углы, девочки подрастали и, хотя по-прежнему сторонились друг друга, открыто не конфликтовали. Однокомнатную квартиру сменили на трехкомнатную в соседнем доме и построили рядом кооперативный гараж, в котором Слава проводил теперь почти все свое свободное время. Валя не волновалась — был он непьющий, молчаливый и спокойный — надежный человек. Но однажды Слава из гаража не вернулся — ушел, и больше его никто никогда не видел. Осталась записка — неровные буквы на клочке серой оберточной бумаги: «А Валю я все-таки любил». Вот такие дела.

Следственные органы криминала в происшедшем не усмотрели и уголовное дело возбуждать не стали. Суд признал Славу умершим, и жизнь, побуксовав немного на крутом вираже, покатилась своим чередом.

Была здесь какая-то тайна, а какая — никто не знал. Впрочем, Валя, может, и знала, только никогда и ни с кем не поделилась. На поминках после суда сидела строгая, в черной, глухой водолазке, с тоненькой золотой цепочкой на шее. А Слава так навсегда и остался для всех без вести пропавшим.

Время от времени в ее жизни появлялись мужчины. Один даже собирался жениться, да так почему-то и не собрался. То ли девочек испугался, то ли не понравился вечный бедлам в квартире, склоненная над машинкой Валя, брехучая дворняга Фунтик и наглая рыжая кошка Фиса. А может, еще что-то. Кто их знает, мужиков? Что там у них крутится в голове, извращаясь, трансформируясь до неузнаваемости?

А ведь была она красивая, Валя. Высокая, статная, стильная, как с обложки модного журнала. Выходила из своей разгромленной квартиры, будто Афродита из морской пены. «Сшей, как у тебя», — просили заказчицы. Она и сошьет, и все вроде так, да не так — сидит как на корове седло: фигура — великое дело.

И характер у нее был легкий, незлобивый. Она не раздражалась по пустякам, никогда не повышала голос и словно бы посмеивалась над собой. А когда человек улыбается, то и жизнь его многотрудная не кажется такой уж невыносимой. Особенно со стороны. Ну, тянет баба воз — и ладно. Другой бы кто давно копыта отбросил, а этой двужильной все хрен по деревне.

А жизнь продолжалась. Наталья окончила школу и поступила в текстильный институт на отделение художественного моделирования одежды. Домой приходила поздно, только переночевать, а то и вовсе не возвращалась. Валя пробовала с ней бороться, но битву эту проиграла. Очень она боялась за свою старшую дочку. А чего особенно боишься, то, как правило, с тобой и происходит — это уж давно замечено. И в начале четвертого курса Наталья сообщила, что беременна и выходит замуж. Однако замуж так и не вышла, а в июле родила дочку.

Назвали девочку Людмилой. Правда, сама она, обретя к полутора годам дар речи, на вопрос «Как тебя зовут?» отводила глаза, шаркала ножкой и кокетливо отвечала:

— Мими.

Так и закрепилось за ней это имя.

Валя, как говорится, приняла внучку на свои колени и не выпускала из рук. Впрочем, никто у нее этого права не отнимал. Наталья заглядывала нечасто, в основном за деньгами.

В восьмом классе у Алены начались серьезные проблемы с математикой.

— Ну как же так, дочка? — переживала Валя. — Или ты не занимаешься?

— Не занимаюсь, — легко соглашалась Алена. — Не нравится мне математика. Скучно!

— Что значит скучно? — не понимала Валя. — Тебе же еще два года учиться. Что дальше-то будет?

— Будет музыка.

— Музыка?! — пугалась Валя. — Какая музыка? Тебя же в девятый класс не переведут!

— А мне и не надо. Мы с Ольгой в училище решили пойти. В медицинское. Софья Ковалевская из меня все равно не получится, а хорошая медсестра, может, и выйдет. Поработаю несколько лет, поступлю в Сеченовку. Я врачом хочу стать. Хирургом.