Катя Риз - Почти любовь, почти падение

- Он тебе не нужен, - зашептал ей Жданов, когда они спать легли и свет выключили. Долго молчали до этого, обиженные и взбудораженные неожиданной ссорой, и даже оказавшись в постели, друг от друга в первый момент отодвинулись. Но вскоре Андрей к Кате придвинулся, обнял её, сжавшуюся под одеялом, и прямо на ухо ей прошептал: - Не нужен.

Пушкарёва глотала слёзы, потом принялась мокрые щёки углом одеяла вытирать.

- Не решай за меня.

- Не решаю. - Андрей тихо говорил, почти шёпотом, но в тёмной, затихшей квартире большего и не требовалось. - Но он ведь, правда, тебе не нужен. Когда ты с ним встречаешься? Днём, в ресторане? - Его рука под одеялом добралась до Катиного плеча и погладила его, затем несильно сжала. Жданов почти неслышно протянул: - Катя. - Его губы коснулись её тёплой и влажной щеки. - Ты врёшь мне. И я ведь знаю, что ты врёшь, но позволяю тебе врать. Неужели ты думаешь, что я позволил бы...

Катя на спину перевернулась и шумно выдохнула.

- Миша здесь не при чём.

- Да?

- Ты сам это знаешь. И ты сейчас просто мучаешь меня, только не знаю зачем. Чего ты хочешь? Чтобы я с ним не встречалась? Я не могу этого сделать, я с ним работаю.

- Я не об этом говорю!

- Я знаю! Знаю, что не об этом. Но дело ведь не в этом. Дело в том, что ты и я... - Катя глубоко вздохнула, понимая, что запуталась в словах и мыслях. - Дело в том, что сейчас я владею компанией твоей семьи. Все всё знают, и общаться со мной никакого желания не имеют. А когда я подпишу бумаги, то и вовсе превращусь... в неприятное воспоминание. Ничего не изменится, понимаешь? Если только хуже станет. - Она пальцем его в грудь ткнула. - А тебе не об этом надо думать. Ты должен стать президентом, когда Пал Олегыч решит уйти. Ты. А не Воропаев.

Андрей её лица в темноте видеть не мог, но даже рад этому был. Слушал её, весь напрягся, даже рука, на которую он опирался, заныла. Жёстко усмехнулся.

- Любым способом?

- Нет любых способов, Андрей. Есть всего два, ну может, три, если повезёт. И не притворяйся, что для тебя это неважно. Важно, я знаю. И виноватой в твоём промахе я оказаться не хочу.

Жданов руку с подушки убрал и лёг.

- Ты так всё усложняешь, - пожаловался он.

Лежали, плечо к плечу, в темноту смотрели, потом Катя руки в замок сцепила, пристроив их на своей груди.

- Я знаю, что я не буду работать у Юлианы. Не сейчас, но когда-нибудь я пойму, что мне нужно двигаться дальше. Я почти знаю, что я буду делать, когда пойму это, куда пойду, и как будет складываться моя жизнь и карьера. А вот когда... - Сглотнула. - Когда о тебе думаю, ничего не знаю и не вижу. Я просто не представляю, как... после всего, что было...

Они ни разу об этом не говорили. Андрей боялся этой темы, вообще старался не вспоминать о прошлом. Жили одним днём, одним вечером, когда он приезжал и с поцелуя у дверей всё начиналось. Даже о следующей встрече никогда не сговаривались. Жданов переживал каждый раз, что позвонит Кате на следующий день, а она скажет, что занята, что не одна, что приезжать не нужно, а она в свою очередь не переставала думать о том, что вот на следующий день Кира решит с Андреем помириться, и тот уступит, причём поступит совершенно правильно, но от этого не менее болезненно для неё. И весь этот страх от бесконечного вранья, которое, как казалось, прекратить уже невозможно. Оно замкнулось вокруг них, окружило, пряча ото всех, но не переставая мучить. А вот сейчас Катя об этом упомянула, и сразу стало тяжело дышать, обоим. Андрей виноватым себя почувствовал, а Катя тут же раскаялась, но поздно. И подумалось, что с этих её слов начнётся падение вниз. Как она переживёт?

Молчали, боясь произнести хоть слово. Вдруг ошибутся, и тогда вниз полетят быстрее и точно не спасутся. Безнадёжность, беспомощность и всё тот же страх. Но Андрей всё-таки Катю обнял, осторожно, и не сразу, только через несколько минут. Она у него под боком устроилась, в подушку уткнулась и дышала сдавленно. Еле слышно, но Жданову удавалось улавливать тихие вдохи. Он сам на бок повернулся, и Катю своей рукой накрыл. Не поцеловал, во рту странная горечь присутствовала, и он не осмелился. В те минуты, перед тем, как заснуть, он был уверен, что всё плохо. А вот проснувшись утром, несколько мгновений на потолок над головой смотрел, мысли спросонья лениво заворочались в голове, потом рукой по Катиному бедру провёл, и уже после почувствовал её руку на своей груди и ногу, перекинутую через его ноги. Снова погладил и глубоко вздохнул. За окном уже солнце вовсю, Андрей сощурился, кончик носа потёр и глянул на часы, после чего почувствовал блаженное облегчение, когда понял, что ещё слишком рано. Просто солнце теперь вставало рано, лето ведь почти. Так что ещё можно спать, спать...