Алекс Д. - Целого Мира Мало

Вернемся к Лине. Эвелине Денисовой. Переступив порог ее квартиры в первый раз, я сразу поймал себя на мысли, что хочу сбежать по тихой, пока она меня не разглядела более подробно. Мой убогий вид сразу бросится в глаза на фоне роскошной обстановки. Но по какой-то причине не сбежал. Мы пили шампанское, сидя на толстых коврах возле огромного дивана. Она включила музыкальный центр, лазерное освещение, и расстегнула на блузке почти все пуговки. Ее шальная улыбка, пьяный смех, и соблазнительная грудь до сих пор стоят у меня в глазах. Я думал, что люблю ее.

Очень долго думал, что люблю.

Целый год я противостоял родителям Лины, которые были категорически против ее брака с «абсолютным никем», как они выразились. Я упорно твердил им, что всего еще успею добиться в жизни, что я перспективный, молодой и сильный, неглупый…. Лина добавляла, что я при всех этих достоинствах еще и очень чуткий, нежный, сексуальный, энергичный и спортивный, а шепотом добавляла мне на ухо «бесбашенный засранец». Наверно, я и, правда, был таким. Я всегда был весел, оптимистичен, любил шокировать публику нелепым поведением, сыпал шутками, прекрасно двигался на танцполе, занимался спортом. Меня считали душой компании, не сильно задумываясь над тем, а есть эта душа у меня самого. Мне никогда не было скучно и со мной не было скучно. За это Лина и полюбила меня, а потом и ее мама не устояла перед моим неотразимым обаянием, а у отца не осталось выхода. Мы поженились, и через два года я окончил институт. Но до торжественного получения диплома нашу молодую семью полностью содержали родители Лины. Я пытался перевестись на заочное или вечернее обучение, но потребности в дополнительном финансировании не было, и пришлось наступить на горло своей гордыне и продолжить жить на иждивении родственников жены. Я рвался работать и обеспечивать семью, но тесть сказал, что желает дочери нормального семейного счастья, а не долгих ожиданий мужа, который таскает тяжести в магазине вместе со своим отцом, и, когда заветные корочки о полученном высшем образовании оказались в моем кармане, отправил нас в путешествие в Италию, потом во Францию, Англию. В Ярославль мы вернулись только через два месяца. Счастливые, довольные, полные сил и надежд.

Отец Эвелины занимался строительным бизнесом, и, как оказалось, он планировал покинуть Ярославль через лет пять-шесть, после сдачи всех подрядных проектов и перебраться в Москву, масштаб его деятельности это позволял. Он для начала пристроил меня к себе бригадиром, но у меня как-то с этим не задалось, и я просто просиживал штаны и получал баснословную зарплату. Через полгода я скромно намекнул тестю, что планировал, вообще-то стать журналистом, а не строителем, но что Виктор Васильевич, мне ответил пренебрежительной усмешкой. А через несколько дней я понес свою трудовую книжку в крупное местное издательство под названием «Литераком». О моем трудоустройстве позаботился, конечно же, сам Виктор Васильевич. Друзья у него имелись во всех отраслях. Я был страшно благодарен. Меня назначили младшим редактором и даже выделили скромный кабинет с видом на набережную. Здесь я почувствовал себя в своей стезе. Отдался работе со всем энтузиазмом двадцатичетырехлетнего молодого человека. В литературе я разбирался больше, чем в других сферах искусства, или просто умело делал вид. Я сошелся с коллективом, начал хорошо и стабильно зарабатывать, мои амбиции и желания были удовлетворены. Но, как все творческие люди, со временем я стал частенько прикладываться к спиртному. Коллеги по издательскому цеху после работы любили заглянуть в кафешку на набережной, ну и я тоже….

Неудобно отказывать таким хорошим людям.

Я приоделся, приподнял свою самооценку до баснословных высот, заимел новенький «опель», и выглядел очень эффектно и соблазнительно в глазах, прогуливающихся по мостовой девиц. А у них были такие длинные ноги, и юбки очень коротки, даже зимой.

Я живой человек, здоровый молодой мужчина, разве мог я не обратить внимания на таких милых и сговорчивых дам.

А Лина почему-то загрустила.

Она устраивала мне публичные истерики, вытаскивая меня полуживого из кафе, разбивая носы девушкам, которых находила в моей машине, грозила разводом, плакала и умоляла остановиться. Я обещал и клялся, я целовал ее руки, я дарил ей цветы, я писал стихи, и носил с утра кофе в постель, а потом ехал в издательство и набирал номер какой-то Любы, которую подцепил пару дней назад.