Лора Эллиот - Нас не разлучить

— Я однажды испытала страсть, — стараясь сохранять самообладание, сказала она. — Одного раза достаточно. Более чем достаточно. Страсть приносит боль, она разрушает. Убивает. А желание, которое ты называешь жаждой, не что иное, как примитивное сексуальное влечение. Элементарная похоть, как ни называй ее.

Она произнесла последние слова с такой мстительностью, что Даниэл невольно отпрянул, как будто ее слова были полны яда и она выплюнула этот яд прямо ему в лицо.

— Что ж, по крайней мере, эти чувства сильнее тех, которые ты испытываешь к Эрику. Скажи, ты поэтому не носишь его кольцо?

— Что?

— Его кольцо.

Даниэл схватил ее за левую руку и, держа ее перед собой, указал на безымянный палец.

— Если ты так ценишь своего Эрика, то почему не хочешь заявить об этом всему миру? Почему с гордостью не носишь его кольцо? Почему не ткнешь мне в лицо его кольцо и не пошлешь меня к черту? Почему не скажешь, что у тебя есть мужчина, который помог тебе уничтожить все, что было между нами?

— Я… я…

Памела окончательно растерялась. Она летела в пропасть головой вниз, а на дне ее ждали темные, опасные, ледяные воды, готовые поглотить ее.

— Я… Мы… Для нас все это не так важно…

— Слушай, не нужно подсовывать мне эту чепуху, — жестоко оборвал он ее сбивчивую попытку объясниться. — Ты знаешь, что этого недостаточно.

— Недостаточно, чтобы…

— Да, не достаточно, чтобы перечеркнуть все, что было между нами.. Было и есть.

— Нет, — беспомощно пролепетала она, зная, что ее голос слишком слаб, чтобы выразить истинный протест.

— Да.

Даниэл продолжал держать ее за руку, но теперь его пальцы слегка ослабли и почти нежно обхватывали ее пальцы. Он осторожно, но довольно настойчиво потянул ее за руку к себе. И она невольно оказалась рядом.

— Памела, не отвергай того, что у нас есть. Не отвергай саму себя.

Слегка наклонившись, он провел губами по ее лбу и щеке. Она тихонько всхлипнула, чувствуя, как от его ласки внутри нее пробуждается та дикая, языческая, неуправляемая страсть, которую, как ей казалось, она похоронила в себе много лет назад.

Но, видимо, похоронила не очень глубоко, потому что, чтобы оживить ее, оказалось достаточно крошечной искры. Всего несколько секунд его близости, и по ее жилам растекся огонь, порождающий жажду…

И эта жажда заставила ее отыскать его губы и, найдя, припасть к ним с такой жадностью, как будто они были животворным источником. Ее пальцы сначала впились в его плечи, потом скользнули по спине и сомкнулись на шее, перебирая шелк его волос…

— Памела, — произнес он со вздохом наслаждения, оторвавшись от ее рта на долю секунды, а потом вновь припал к нему, с силой раздвигая губы и играя с ее языком — провоцируя, дразня и напоминая о более интимном вторжении.

Поцелуй сводил ее с ума. Ее словно несло по волнам бушующего моря. Но это море не было холодным, опасным и предательским — оно было теплым и ласковым и качало ее, то поднимая на гребень высокой волны, то позволяя соскользнуть в прозрачную бездну…

Она не заметила, как Даниэл лег на спину, а она оказалась лежащей на нем, грудь к груди, бедра к бедрам… Даже сквозь одежду она чувствовала жар и силу его возбуждения.

— Сделал это личным, — пробормотал он хриплым и тягучим от страсти голосом и рассмеялся дрожащим, странным смехом.

— Что? — нахмурившись, спросила Памела.

— Ты обвинила меня в том, что я сделал это личным. О боже, Памела, как это может быть чем-то другим? Между нами все всегда было только личным. Было и будет. О, девочка, иди же ко мне, целуй меня…

И она склонилась к нему и жадно припала к его рту, заставив его содрогнуться под ее телом. Его нетерпеливые, сильные руки блуждали по ее телу, лаская, пробуждая каждый нерв, в то время как ее пальцы скользнули по его груди и животу туда, где широкий кожаный ремень обхватывал его узкую талию.

Несколькими короткими рывками она вытащила футболку из-под его джинсов и обнажила горячий живот. Желание подобно острой боли пронзило ее, и, чувствуя, как ищущие пальцы Даниэла возятся с пуговицами ее платья, она восторженно застонала.

Наконец он расстегнул их… Она откинула назад голову и, утопая в наслаждении, отдала ему свое тело. И Даниэл немедленно воспользовался этим: нежно проведя губами по мягкой, молочной коже ее груди, он горячо впился в ее сосок.

— О, малышка, — пробормотал он, уткнувшись носом в ее грудь. — Я хочу тебя…

Малышка. Слово ворвалось в одурманенное сознание Памелы потоком ледяной воды, в один миг погасив пламя страсти. Она застыла и стеклянными глазами уставилась в пространство перед собой.