Ольга Тимошина - Иди и ищи себе мужа…

Если бы можно было купить себе наглости. Вот так запросто взять и приобрести пару кило или хотя бы грамм 300. Этого не было у нее никогда. Ее просто никогда не замечали: даже если в очереди на кассу она оказывалась первой, обязательно находился кто-то, кто просто вставал впереди нее. Однажды она не выдержала и сказала: «Вы меня не видите, я тут стою!?». Мужчина посмотрел по сторонам, как будто ища, откуда идет голос. И, не увидев ничего (а «ничем» была она), продолжил свои намерения вытолкать ее из очереди. С тех пор она больше не спорила. Многие наступали на ее дорогие туфли, били локтем в живот и даже один раз плюнули на пол, попав на ее сумку. И она как-то смирилась с тем, что ее как бы нет, и не спорила. А тут такое дело – попросить паспорт. «А если через агентство?!» – вдруг осенила ее мысль. Она набрала номер секретаря и дрожащим голосом выложила той все опасения. Однако такая просьба ее ничуть не смутила, и ей пообещали выслать паспорт Симона этим же вечером.

Однако вечером произошло интересное совпадение…

Уже была установлена дата его прилета в Москву. Симон вдруг снова завел разговор о том, где он остановится, и хотя Лайла настаивала на том, чтобы он поселился у нее, тот с большим тактом отказался и предпочел снять гостиницу.

– Да, кстати, – сказал он, – если хочешь помочь мне, то я сейчас вышлю тебе мой паспорт, и ты могла бы найти что-то недалеко от твоего дома, – сказал он.

Паспорт! Ну конечно, паспорт! Симон просто читал ее мысли, и все недоверие Лайлы выветрилось в секунду…

Во входящих письмах ее электронной почты вечером лежало 2 письма. Одно из агентства, другое от Симона. Паспорт на имя Симона, прописка, семейное положение. Не к чему и придраться.

Она наводила красоту в квартире, репетировала блюда, примеряла разную одежду и пробовала прически. Два месяца пронеслись как один миг. До приезда Симона оставались дни.

Он пропал на несколько дней, в связи с какой-то командировкой, где не было связи. Но она верила и была занята приготовлениями, мечтами, ожиданием счастья. Потом он позвонил и сказал: встречай, я вылетаю завтра. Она чуть не сошла с ума и не смогла уснуть. Какие-то магнитные силы лежали между ними, как казалось Лайле, и вот теперь эти силы тянули так, что могли размазать любого, появившегося на их пути.

Утром она наконец заснула и едва услышала пронзительный звонок телефона.

Звонил Симон:

– У папы инфаркт, я в больнице, позвоню потом, – и он положил трубку.

Положил так быстро, будто вычеркнул ее из своей трагедии. А инфаркт его папы уже был и ее инфаркт. Она так ждала Симона, что готова была и взять на себя этот ужасный приступ, и развернуть самолет в сторону Владивостока и… и… сама она даже не знала, на что готова. А он сказал, как отрезал, даже не попросив ее сочувствия.

Поразмыслив немного, Лайла поняла, что в таком состоянии люди не всегда отдают себе отчет в своем поведении. И если он был так галантен и тактичен все 2 месяца, то, видимо, только самые неординарные обстоятельства могли заставить его быть таким сухим. И к тому же, там родной папа, а тут она, которую он в глаза-то не видел.

Она, заламывая руки, ходила по комнате, норовя перезвонить, но из страха быть отшитой так и не сделала этого, лишь расцарапав стекло на своем модном телефоне.

Наступила ночь, Лайла заснула, сидя перед включенным телевизором, когда вдруг раздался знакомый звонок в Интернете.

– Прости меня, – сразу начал извиняться Симон, – я не контролировал себя, просто не знаю, не помню, что было утром. Я уже сутки по больницам и вдруг утром понял, что пропустил самолет.

– Ничего, дорогой, – вытирая слезы, шептала она, – как папа?

Как выяснилось, папа будет в порядке, но за ним нужен был уход, и Симон не мог вылететь до тех пор, пока не прилетит из Аргентины мама. Лайла порывалась тут же вылететь во Владик, но Симон категорически отказался, не хотел затруднять, втягивать в свои проблемы, хотел, чтобы все было, как говорится, на позитиве.

Лайла согласилась ждать. Она снова стала возвращаться по вечерам к компьютеру.

«Ничего, – утешала себя она, – по крайней мере, меня ждет там Симон, а у других только кошка дома», – успокаивала она себя. Она казалась себе выполняющей какую-то миссию, где в конце ее ждало признание и свобода, потому тщетно пыталась поддержать упавшего духом Симона, предлагала связи, знакомства и даже денег. Симон отказывался. Лайла, вопреки его отказам, принялась обзванивать знакомых, выспрашивая хорошего кардиолога, как говорится, била в колокола и наконец нашла какого-то «светилу». Вечером она вывалила эту новость на Симона и приготовилась ждать от него восхищения и благодарности. Но ничего не последовало. Он просто сказал: