Эмма Чейз - Все запутано

Она встаёт и наклоняется над моим столом, чтобы передать мне папку. Меня захлёстывает сладкий цветочный аромат. Он приятный, манящий — не как бабушки, которые, проходя мимо вас в почтовом отделении, буквально сражают наповал своим парфюмом.

У меня возникает сильное желание уткнуться лицом в её волосы и глубоко вдохнуть.

Но я ему сопротивляюсь и вместо этого открываю папку.

— Я показала свои наработки мистеру Эвансу… ум, Вашему отцу, и он сказал показать это Вам. Он думал, кто-то из Ваших клиентов…

— Альфаком, — киваю я.

— Точно. Он подумал, Альфаком это заинтересует.

Я просматриваю проделанную ей работу. Она хороша. Детальна и информативна, без чего-либо лишнего. В моём мозгу, по крайней мере, в том, что над плечами, медленно начинают крутиться шестерёнки. Единственная тема, способная отвлечь меня он мыслей о сексе, — это работа. Хорошая сделка. Я явно вижу здесь потенциал.

Он не настолько привлекателен, как Кэйт Брукс, но достаточно близок к этому.

— Это хорошо, Кэйт. Очень хорошо. Я точно смогу это продать Синсону. Он исполнительный директор Альфакома.

Её глаза немного сужаются:

— Но я же буду принимать в этом участие, верно?

Я ухмыляюсь:

— Конечно. Я похож на человека, которому нужно красть чужие предложения?

Она закатывает глаза и улыбается. В этот раз я просто не могу отвести взгляд.

— Нет, конечно, нет, мистер Эванс. Я и не предполагала… просто… Вы знаете… первый день.

Я жестом предлагаю ей снова сесть, и она садится.

— Ну, я бы сказал, что твой первый день проходит на ура. И, пожалуйста, просто Дрю.

Она кивает. Я откидываюсь в кресле, оценивая её. Мой взгляд скользит по ней в совершенно непрофессиональной форме. Я знаю. Но почему-то я не могу себя заставить волноваться на этот счёт.

— Так значит… отмечали новую должность, да? — спрашиваю я, ссылаясь на её фразу в REM в субботу.

Она закусывает губу, и мою брюки становятся уже по мере того, как я возбуждаюсь — опять. Если так будет продолжаться, у меня яйца отвалятся.

— Да. Новая должность, — пожимает плечами она и говорит: — Я догадалась о том, кто ты, когда ты назвал свои имя и название фирмы, где работаешь.

— Ты слышала обо мне? — с искренним интересом спрашиваю я.

— Конечно. Не думаю, что найдётся кто-то в этой сфере деятельности, кто не читал о золотом мальчике Эванс, Рейнхарт и Фишер в BusinessWeekly … или же в PageSix.

Её последние слова намекают на колонку сплетней, где я частенько фигурирую.

— Если единственная причина, по которой ты меня отшила, это то, что я здесь работаю, — говорю я, — я могу в течение часа положить заявление об отставке на стол своему отцу.

Она смеётся, и её щёки заливает лёгкий румянец:

— Нет, это была не единственная причина, — она поднимает руку, напоминая мне о почти незаметном обручальном кольце. — Но не рад ли ты сейчас, что я тебе отказала? То есть, это было бы довольно неудобно, если бы между нами что-то произошло, тебе не кажется?

Моё лицо абсолютно серьёзно:

— Оно бы того стоило.

Она с сомнением приподнимает бровь:

— Даже не смотря на то, что я теперь под тобой работаю?

Нет, серьёзно, она сама напросилась, и знает об этом. Работает подо мной? И как мне это игнорировать?

И всё же я лишь приподнимаю бровь, и она качает головой и снова смеётся.

Со звериной ухмылкой на лице я спрашиваю:

— Я же не заставляю тебя чувствовать себя неловко, правда?

— Нет. Совсем нет. Ты со всеми своими служащими так обращаешься? Потому что, должна признать, ты просто напрашиваешься на судебный иск.

Я не могу сдержать улыбку, расползающуюся по моему лицу. Она меня удивляет. Умная. Сообразительная. Мне приходится думать, прежде чем отвечать ей. Мне это нравится.

Мне она нравится.

— Нет, я не обращаюсь так со своими служащими. Никогда. Только с одним, о ком я не могу перестать думать ещё с субботнего вечера.

Ладно, может я и не думал о ней, когда соображал с близняшками на троих. Но это же от части правда.

— Ты безнадёжен, — говорит она тоном, выдающим, что она считает меня милым.

Мне можно подобрать много характеристик, детка. Но милый точно не одна из них.

— Я вижу то, что мне нравится, и беру это. Я привык получать то, что я хочу.

Вы не услышите более правдивого описания меня. Но давайте немного приостановимся, чтобы я мог описать вам полную картину.

Знаете ли, моя мать, Анна, всегда хотела большую семью — пять, может шесть детей. Но Александра на шесть лет старше меня. Шесть лет — может и не такой большой промежуток времени для вас, но для моей матери это была целая вечность. После Александры моя мать не могла снова забеременеть — и точно не из-за отсутствия попыток. Это назвали «вторичным бесплодием». Когда моей сестре было четыре, моя мать почти потеряла надежду когда-либо иметь ещё детей.