Анастасия Соловьева - Дом, в котором ты живешь

Припомнилось прошлое…

За Костю, отца мальчиков, я вышла в девятнадцать. Через год родился Денис. Муж работал ночами, чтобы прокормить семью. Я разрывалась между грудным ребенком и институтскими лекциями. Вздохнуть некогда — какая любовь…

Потом было много хорошего: мы растили детей, обустраивали дом, путешествовали. Но, наверное, что-то безвозвратно погибло в тот ранний, тяжелый период нашего брака. Может, Костя тоже ощущал это… а потом он уехал — все оборвалось.

Примерно через год после его отъезда в меня влюбился отец моей ученицы Светы Макаровой — подлечившийся алкоголик. Семью он давно забросил, но вдруг зашел поинтересоваться школьными делами дочки. Назавтра я мельком видела его у школы, потом он стал приходить каждый день. Застиранная белая рубашка, темные провалы на месте передних зубов, робкий бегающий взгляд.

— Твой пришел, — смеялись сослуживицы.

Он приносил дешевые коробки шоколадных конфет и неуверенно вручал мне. Иногда я сразу отсылала его, иногда вместе шли по бульвару к моему дому. Почти не разговаривали. Я жила тогда своим горем и мало обращала внимания на окружающее.

После каникул меня вызвали в кабинет к директрисе.

— У меня нет слов охарактеризовать ваше поведение, — отчеканила та.

— Что случилось, Галина Васильевна?

— Вы, школьный учитель, извините за выражение, путаетесь с женатым мужчиной на глазах у его дочери. Где ваш педагогический такт? Где человеческая порядочность?! То, что вас бросил муж, не дает вам права разрушать чужие семьи.

…После уроков он стоял в школьном дворе на своем обычном месте.

— Не появляйтесь здесь больше, — проходя мимо, посоветовала я.

— Почему? — Сразу сник, стал совсем уж беспомощным.

— Не хочу разрушать чужие семьи…

В понедельник Макарова не пришла в школу.

— Где ты была, Света? — спросила я на следующий день.

— На похоронах, папка умер.

— Господи!!! Почему?!

— Он же кодированный. А тут опять нажрался, — солидно объяснила девочка, копируя материнские интонации.

И вот после всего этого является Дод. Смотрит с обожанием, дарит розы, словно переселяет в волшебную страну. Но не успела я даже оглядеться в этой стране, как снова надо собираться назад.

— Нет, не хочу!

Я резко поднялась, села. Взгляд упал на настенные часы — половина пятого. Весь день на диване не пролежишь… В прихожей меня ждала прекрасная картина: посередине в грязной луже валялись ботинки Олега, а сам Олег, стоя на пороге детской, истерически орал на младшего:

— Развел тут бардак со своей мульней, а мы с Денькой убирать должны!

— Я тоже за тобой убираю. — Илюшка, не сдаваясь, пихнул брата в живот.

— Ах ты, малявка. — Олег замахнулся, но раздумал, заметив меня.

Я молчала, подавленная ощущением бессмысленности уходящей жизни.

Дод позвонил вечером следующего дня.

— Марина, я должен объяснить тебе… Возникли проблемы с таможней — срочно пришлось ехать в Питер.

— Но все, я надеюсь, обошлось. — Я старалась говорить приветливо, не слишком официально, но и не слишком радоваться.

— В общем обошлось. По телефону поздравлять тебя не буду. Заеду за вами завтра.

— Во сколько?

— В одиннадцать.

— А куда мы поедем?

— В Звенигород.

Вот, все решил за меня… А хорошо это или плохо? Я задумалась.

— Марина, — позвал Дод. — Почему ты молчишь?

— Прощаюсь со своей независимостью.

— Правильное решение.

По случаю загородной прогулки мальчишки вскочили ни свет — ни заря. Сквозь сон до меня доносились их переругивающиеся голоса. Я открыла глаза: весеннее солнце заливало комнату, в распахнутую форточку пахнуло морозцем, чуть колыхалась тюлевая занавеска. Меня охватило предчувствие счастья.

Еще с вечера я решила, что поеду в Звенигород в джинсах и коротком шерстяном джемпере цвета выгоревшей соломы. Спереди аппликация: темно-зеленые болотные травы, коричневый бархатистый камыш чуть склонились под озерным ветерком. В комплекте с джемпером длинный темно-зеленый, в цвет трав, жакет без пуговиц. В нем-то и было все дело. Когда без пяти одиннадцать Дод позвонил по домофону и дети, на ходу застегиваясь, помчались вниз, я с ужасом обнаружила, что жакет торчит из-под куртки. Ехать в одном джемпере в лес холодно. Надеть жакет, а вместо куртки старую дубленку — испортить себе настроение на весь день. Я вытащила дубленку из шкафа, но тут же с досадой убрала обратно. Придется снимать травяной наряд. А жаль — он мне так идет. Я внимательно посмотрела на себя в зеркало, и в этот миг на мои плечи опустилась… лисья шуба. Рыжий, почти красный мех сливался со вспыхнувшими щеками. Я медленно обернулась: Дод стоял прислонившись спиной к двери.