Эмма Чейз - Все закручено

— Я не хочу скандала, просто интересно знать, почему ты ее запомнил.

Дрю пожимает плечами, и его тон становится нейтральным.

— Она модель. Ее реклама висит посреди Таймс Сквер. Довольно трудно забыть лицо, которое ты видишь практически каждый день.

И такое заставляет меня чувствовать себя намного легче.

— Очень мило. Почему ты тогда здесь? Почему бы тебе не вернуться и не отыскать свою модельку, если она так много для тебя значит?

Какая-то маленькая часть меня понимает, что я веду себя неразумно, но мой гнев, словно оползень, если уже попер, то его не сдержать.

Дрю смотрит на меня так, будто я сошла с ума, и протягивает свои руки.

— Она ничего для меня не значит. Ты это знаешь. С какого хрена ты вообще это взяла?

И потом его осеняет.

— У тебя ПМС? Не психуй, я только спрашиваю, потому что последнее время ты ведешь себя так… мне кажется прозвище Александры под угрозой.

Возможно, что он прав. У нас в старшей школе был один коридор, мы его называли крыло L, которое на переменах вечно было забито учениками. И я знала, что у меня вот-вот начнутся месячные, если проходя по этому коридору, мне хотелось воткнуть в шею карандаш тому, кто шел впереди меня.

Хотя, специально для вас, парни. Даже если ваша девушка страдает от ПМС? Не говорите ей этого в лицо. Для вас это добром не кончится.

Я беру свою туфлю и швыряю в него, попадаю Дрю как раз меж его светло-голубых глаз.

Он хватается рукой за лоб.

— Что за дерьмо?! Я просил тебя не психовать.

В любых отношениях кто-то любит поорать. Пошвырять вещи. Сломать их. У нас я такая. Но это не моя вина. Вы не можете обвинять ядерную ракету в том, что она взорвалась, после того, как были нажаты все необходимые кнопки.

Я взяла вторую туфлю и швырнула ее тоже. Дрю хватает подушку и использует ее в качестве щита. Я бросаюсь к шкафу за новыми боеприпасами, но Дрю успевает схватить меня за руку.

— Может, ты прекратишь, мать твою! Почему ты себя так ведешь?

Я смотрю на него.

— Потому что тебя даже не волнует! Я здесь расстроенная, а тебе плевать!

Он широко раскрывает глаза, в недоумении.

— Конечно, мне не все равно, это мне в голову запустили Джимми Чу, [9] Дизайнер. как чертовы сюрикены!

— Если тебе так не все равно, то почему ты не извинишься?!

— Потому что нихрена такого не сделал! У меня нет проблем с тем, чтобы приползти к тебе на коленях, если я чего-то натворил. Но если ту думаешь, что я буду вымаливать прощение, потому что тобой овладел Гормональный Демон, то ты просто свихнулась, дорогая.

Я вырываюсь из его хватки и двумя руками толкаю его в грудь.

— Прекрасно. Просто прекрасно, Дрю. Меня больше не интересует, чем ты будешь заниматься.

Я хватаю одеяло и подушку и бросаю их ему.

— Но сегодня ты точно не спишь со мной, после того, что сделал. Убирайся!

Он смотрит вниз на простыни. Потом опять на меня. И его лицо расслабляется. Становится спокойным.

Слишком спокойным, как затишье перед бурей.

— Я никуда не пойду.

Он падает на кровать, по сторонам раскидывая свои руки и ноги, как ребенок, который рисует руками и ногами звездочку лежа на спине в снегу.

— Так уж случилось, что я люблю эту кровать. Она удобная. Уютная. У меня с ней связаны великолепные воспоминания. И это единственное место, где я собираюсь спать.

Спорить смысла не было, когда Дрю становился таким — упрямым, как мальчишка.

Я выдернула из-под его головы подушку, оставляя его лежать на плоской поверхности матраса, и поднять на меня свои глаза.

Он хмурит брови.

— Что ты делаешь?

Пожимаю плечами.

— Я же сказала, что не буду спать с тобой. Так что, если не ты спишь на диване, тогда буду я.

Он садится.

— Ерунда какая-то, Кейт, скажи мне, что ты это осознаешь. Мы ругаемся из-за ничего!

Я повышаю свой голос.

— Значит, мои чувства значат ничего?

— Я такого не говорил!

Я тычу в него пальцем.

— Ты сказал, что мы ругаемся из-за ничего, и мы ругаемся из-за того, как ты заставил меня себя чувствовать, значит, ты думаешь, что мои чувства — это ничего!

Он открывает свой рот, как рыба, хватающая воздух!

— Ты меня запутала. Не понимаю, чего ты только что наговорила.

Я закрываю глаза. И тут мой гнев меня отпускает.

На его место приходит боль.

— Забудь, Дрю.

Как только я выхожу в коридор, его голос преследует меня.

— Какого хрена сейчас произошло?

Я слишком устала, чтобы что-то объяснять. Обычно, когда мы ругаемся, мне трудно заснуть. Слишком подзаряжена адреналином, гневом.