Светлана Лубенец - Love Forever?

Суп из пакета, картошка с тушенкой – не такие уж сложные блюда, чтобы долго с ними возиться. Аня как раз нарезала хлеб, а Шурик поливал салат из помидоров и огурцов подсолнечным маслом, когда вернулись одноклассники.

– Ну и старушенция эта твоя Елизавета Кузьминична! – восхищенно прокричала Шурику Крис, которая первой ворвалась в дом. – Сначала подумали, что у нее снега зимой не выпросишь, а потом всего надавала: и простокваши, и сметаны, и даже у своей внучки в косметичке спрей нашла. Специальный, от солнечных ожогов. Так что выбирай, Анька, что тебе больше нравится! А можешь всем по очереди намазаться!

– Как твои дела, Аня? – участливо спросил Володя, и девушка чуть не расплакалась.

– Что? Так болит? – совсем встревожился он. – Девчонки, намажьте наконец ей плечи! Крис! Хватит трещать!

– Ой-ёй-ёй! Слушаю и повинуюсь! – Камчаткина по-матерински развернула Аню к себе, оглядела ее плечи и спросила: – Ты вроде уже чем-то намазалась?

– Маслом… на всякий случай, – еле ворочая языком, ответила Аня. – Очень уж горела спина.

– Ну… тогда давай теперь кремом из баллончика! Может, полегчает? Там какой-то лекарственный состав. Да еще с витаминами! Потом на этикетке прочтешь.

– А как козы? – спросил Антона Шурик. – Понравились?

– Нормальные козы! – потирая поясницу, ответил Масляков. – Быстрые! Настоящие вольные птицы, а не женщины! – И, чтобы отвлечь Лихачева от малоприятного для него разговора, спросил в свою очередь: – Как нога?

– Терпимо, – ответил Шурик и выставил вперед самим же перебинтованную ногу на всеобщее обозрение. – Видите, Аня не пожалела собственной косынки!

– А что, Федор с Динарой так и не вернулись? – спросил Антон, не заинтересовавшись красотой забинтованной лихачевской ноги.

Шурик отрицательно помотал головой.

– Странно, – заключил Масляков, и все с ним мысленно согласились.

– А знаете, ребята, что я думаю? – Крис обвела друзей блестящими глазами. – Я думаю, что они нам проверку устроили!

– Какую еще проверку? – недовольным голосом спросил Володя.

– Такую! Помните, Федор предлагал нам стать полностью независимыми от взрослых?!

– Ну и?! – подбодрил ее Масляков.

– Ну вот они и исчезли, чтобы посмотреть, сможем ли мы без взрослых, а сами устраивают нам трудности и наблюдают.

– Не хочешь ли ты этим сказать, что они упросили солнце специально сжечь Аньке спину, а Шурику подсунули камешек, чтобы он споткнулся? – рассмеялась Третьякова.

– Может, они пока еще ничего не подсовывали, а решили для начала проверить, справимся ли мы с обедом. – Она повернулась к Кашубе и потянула носом: – Как тут у вас с обедом, Анька? Пахнет неплохо!

– С обедом все в порядке, – мрачно ответила та. – Мойте руки. – Она хотела предложить Шурику подавать ей тарелки, но поняла, что ни за что не сможет теперь даже произнести вслух его имя, которым они нарекли его в третьем классе, чтобы отличать еще от двух Сашек.

Аня вынула из шкафчика стопку одноразовых тарелок, поставила ее возле кастрюли и принялась сама разливать суп и расставлять тарелки на столе.

– Значит, ты, Криска, считаешь, что предстоят какие-то трудности, которые нам непременно устроит лихачевский братан на пару со своей Диной? – спросил Антон, за обе щеки уминая суп из пакета.

– Ну… я просто предположила, – ответила она.

– А что на этот счет думает сам Шурик? – Антон уставился на одноклассника, который очень сосредоточенно ел суп, не поднимая глаз от тарелки.

– Я скажу, что не знаю, что задумал Федор и куда запропастился, – ответил Лихачев и закусил перышком зеленого лука.

– Слушайте, а давайте позвоним ему на мобильник! – предложила Третьякова. – Как мы раньше не догадались? Шурик, надеюсь, у Федора есть мобильник?

– Есть.

– Отлично! У кого при себе телефон?

Поскольку по причине жары ребята были полураздеты, ни у кого телефона не оказалось.

– Ладно, сейчас свой принесу.

Третьякова сорвалась с места и понеслась за мобильником, который должен был лежать на тумбочке у кресла, где она спала.

– Кри-и-ис! – крикнула она из комнаты. – Куда ты сунула мой мобильник, после того как утром выключила?

– Никуда не совала. Где лежал, там и оставила, – ответила Камчаткина, отправляя в рот ложку картошки с тушенкой.

– Но его тут нет!

– Я его не трогала, честное слово! Потом найдешь! Возьми пока мой! Он в маленькой сумочке, которая висит на спинке стула.

Через некоторое время в кухню вернулась растерянная Третьякова с черной сумочкой в руках.