Светлана Лубенец - Бал моей мечты

Даша ткнула в бок стоящую рядом Леру и шепотом задала вопрос, ответ на который уже предчувствовала:

– Слышь, Лера! А где все парни?

– Какие еще парни? – недовольно откликнулась соседка.

– Обыкновенные! В джинсах и с наглыми рожами!

– Здесь и без парней всяких рож хватает, – сквозь зубы ответила Лера.

– То есть… ты хочешь сказать, что это… женская школа? – Даша наконец решилась задать вопрос в лоб.

– Представь себе, женская! Можно подумать, что ты не знала, куда ехала, – Лера смотрела на Дашу с явным неодобрением.

– Не знала, – промямлила Даша упавшим голосом.

Вот так номер! Вот так надули! Вот так подставили! Ей специально не сказали, чтобы она не отказалась здесь учиться. Женская школа! Каменный век! Пещерные люди! Если бы Дашу кто-нибудь спросил, почему ее так огорчило отсутствие в школе мальчишек, от которых она в своей жизни видела только неприятности, она затруднилась бы ответить. И все же даже ранее ненавистный Саха Костромин, хулиган и двоечник ее восьмого «А», казался ей сейчас куда милее долговязой белобрысой Леры.

Даша теперь совершенно другими глазами увидела маленький чистенький дворик – настоящий петербургский колодец, только чуть-чуть больше тех, которые так любят показывать гостям города на экскурсиях. Она теперь поняла, что выхода на улицу из дворика нет. Со всех четырех сторон его окружали четырехэтажные стены пансиона. И вот тут-то Даше стало ясно, почему с такой тоской Лера смотрела на квадрат голубого неба над головой. Они в каменном мешке! В тюрьме! И эти форменные платья классных дам! Дамы!!! Какие еще дамы? Надзирательницы! Даша посмотрела на Анну Михайловну, и ее молодое лицо показалось ей слащавым, лживым и злобным. А девчонки-то! Рабыни! Заключенные! Клеточки на юбочках вместо арестантских полосок! И ни у кого нет ни сережек в ушах, ни колечка на пальце! И даже у старшеклассниц на лицах ни грамма косметики!

Видимо, Даша так затравленно озиралась по сторонам, что Лера сочувственно спросила:

– Неужели в самом деле не знала?

– Нет, – Даша изо всей силы помотала головой, чтобы сдержать готовые брызнуть из глаз слезы.

Лера хотела еще что-то сказать, но раздался треск микрофона, а потом голос Александры Модестовны:

– Дорогие воспитанницы!

Во дворе мгновенно смолкли голоса, классные дамы заняли позиции у рядов своих девочек, а директриса продолжила:

– Мы рады, что за лето никто не выбыл из наших классов. Это говорит о том, что, открывшись только в прошлом году, школа сразу стала на верный путь. Прошлый учебный год мы закончили без неуспевающих. Хочется, чтобы в этом году у нас прибавилось еще и отличниц! Красные доски в классах ждут новые фамилии!

Директриса что-то говорила дальше, а Даша, зацепившись мыслью за выражение «красные доски», продолжила свой внутренний монолог. Красные доски! Совсем с ума сошли! Может, у них еще и доски в цветочек есть? Интересно, что девчонки здесь по вечерам делают? Наверно, вышивают крестиком или салфеточки вяжут. Мамзели! Безмозглые тупые курицы!

После директрисы выступал еще какой-то смуглый черноволосый дядя в темном костюме, с яркой белозубой улыбкой и с золотой булавкой на галстуке. Солнечный луч, отражаясь от ее блестящей полированной поверхности, посылал веселых зайчиков прямо в глаза Даше. Она лишь хмурилась, жмурилась – и мгновенно возненавидела дядю с булавкой!

– Это настоящий владелец нашего пансиона, – шепнула вдруг Даше в ухо Лера, – а Модестовна только руководит.

– Плевать мне на ваших владельцев и руководителей, вместе взятых, – сердито отозвалась Даша, а Анна Михайловна, строго посмотрев на нее, приложила палец к губам.

Даша уже плохо понимала, что происходит. В голове билась настойчивая мысль о коварных родителях, которые ее предали, заточили в средневековый женский монастырь, а сами уехали за границу, чтобы жить в свое удовольствие, то есть припеваючи…

После белозубого владельца пансиона выступали сначала девочки в сарафанчиках, потом – девочки в юбочках, потом – девушки в форменных платьях. И все представительницы разных возрастных категорий пели дифирамбы замечательному и единственному в своем роде пансиону А. М. Бонч-Осмоловской.

После короткого заключительного слова директрисы классные дамы повели воспитанниц в классы.

Даша поднималась по широкой лестнице на третий этаж и мимоходом вяло отмечала золоченые перила, настенные светильники в виде старинных канделябров со свечами, многочисленные зеркала и мраморные, в античном стиле скульптуры в неглубоких нишах. Да-а-а! Видимо, владелец пансиона – дядя неслабый! Влетел ему этот пансион в копеечку! Прямо музей! Эрмитаж! И тем не менее Даша сейчас же с удовольствием вернулась бы обратно в свою старую типовую школу, облицованную по фасаду красно-коричневыми плитками, с выщербленными ступенями крыльца, с облупившимися стенами коридоров. Конечно, к новому учебному году наверняка и в старой школе что-нибудь побелили и покрасили, но зеркал не навесили и коврами, как здесь, ступеньки не устелили. Это уж как пить дать!