Даниэла Стил: Неожиданный роман

— А моя кровать будет опускаться и подниматься, как у Питера? — с надеждой спросил Джеми.

— Думаю, да. Во всяком случае, мы с доктором постараемся найти именно такую кровать, — пообещал Дик и снова посмотрел на Лиз, стараясь успокоить ее взглядом. Поймав его взгляд, Лиз кивнула. Она уже догадалась, что Дик просил у хирурга разрешения присутствовать при операции. Этот поступок глубоко тронул ее теперь она могла не волноваться за Джеми. Лиз хотела поблагодарить Дика, но он уже толкал каталку в сторону лифтов. Ей оставалось только молиться, чтобы все прошло хорошо. Окликнуть Джеми она так и не решилась, боясь напомнить сыну о своем существовании.

Поэтому как только двери лифта закрылись, Лиз опустилась в кресло в коридоре и обхватила себя за плечи, думая о Джеми и о Дике. Встреча с ним стала для нее настоящим потрясением. Слава богу, что из-за Джеми у них не было возможности поговорить друг с другом.

Лиз, во всяком случае, было бы совершенно нечего ему сказать; с тех пор как они встречались в последний раз, прошло меньше месяца, но Лиз казалось — она видела его столетие назад. И хотя по ночам она все еще плакала о нем, о чем с ним разговаривать, Лиз просто не знала.

Примерно через час сиделка выкатила из лифта каталку, на которой лежал Джеми. Он еще не отошел от наркоза. Подошел Дик и сказал Лиз, что все прошло хорошо. Как он выразился, у Джеми был классический перелом, поэтому лечение не представляло никаких проблем. Через полтора месяца повязку можно будет снять, пока же Джеми придется походить в гипсе.

— Это действительно специальная заливка, — объяснил Дик. — С ней Джеми может даже принимать ванну, а не только ходить в душ. Мешать она ему не будет — главное, чтобы он ничего не делал этой рукой. Через шесть недель приходите показаться врачу. Думаю, этого времени хватит, чтобы кости срослись. — Дик вздохнул и посмотрел на Джеми. — Бедняга… Через несколько минут он очнется, и ему будет немножечко больно, но я уже распорядился, чтобы ему дали таблетку, поскольку уколов он… они ему неприятны. Все обойдется, Лиз, не волнуйся.

Она посмотрела на него и покачала головой. Лиз очень хорошо помнила, каким грубым и бесчувственным Дик показался ей, когда она увидела его в первый раз. Поистине Дик был человеком сложным. Лишь одно определение к нему совершенно не подходило.

Он не был недоразвитым идиотом, как назвала его Меган, и, вспоминая об этом сейчас, Лиз невольно поморщилась.

— Хочешь кофе? Джеми проснется минут через пятнадцать, так что время у нас есть, — предложил Дик, смущенно улыбнувшись.

— Разве ты не занят? — искренне удивилась Лиз. Ей не хотелось затруднять его; она знала, что у Дика, как правило, не было ни одной свободной минутки. Он уже провел с Джеми не меньше двух часов.

— Сейчас — нет, — ответил Дик и, взяв Лиз под руку, повел в комнату, где врачи приемного отделения отдыхали между вызовами. Сейчас комната была пуста, и Дик, усадив Лиз на широкий кожаный диван, принес из коридора две чашки горячего кофе.

— С Джеми будет все в порядке, — еще раз повторил он, садясь в кресло напротив. — Не бойся, он поправится.

— Спасибо, что поддержал меня, — ответила Лиз. — И его тоже. Когда я приехала, Джеми был так напуган, что даже не узнавал меня.

Дик улыбнулся и отпил глоток кофе.

— Он так вопил, что его было слышно на моем этаже, — вот я и решил узнать, что происходит. Надо сказать, у твоего Джеми отличные легкие!

Лиз улыбнулась и, подняв голову, встретилась с ним взглядом. Оба тотчас почувствовали себя неловко и сделали вид, будто их беспокоит только сломанная рука Джеми. Лиз успела отметить, что за последние недели Дик тоже сильно осунулся и похудел. Он выглядел невыспавшимся, усталым и каким-то загнанным, но Лиз решила, что это связано с приближающимися праздниками. Для врачей травматологического отделения Рождество всегда было едва ли не самым трудным периодом. В эти праздничные дни отделение всегда было перегружено. Правда, Дик обычно занимался лишь самыми сложными случаями, однако в праздники он приходил на помощь своим подчиненным и трудился как все.

— Ты неплохо выглядишь, — сказал он наконец, и Лиз кивнула, не зная, что на это ответить. Сказать Дику, что она думает о нем день и ночь, Лиз не могла — вряд ли это что-то изменило бы, да он, похоже, ничего подобного от нее и не ждал.

— У тебя, наверное, очень много работы, — произнесла она равнодушно, чтобы только не молчать. Навязываться ему со своей любовью, которую он столь недвусмысленно отверг, Лиз больше не хотела. Если бы Дик передумал, считала она, он бы уже давно ей позвонил.