Даниэла Стил - Полет длиною в жизнь

Восьмого мая Кейт была на лекциях, когда по радио передали последние новости. В аудиторию внезапно вбежала миссис Джейке — она-то и рассказала им о том, что Германия сдалась. Девушки повскакивали с мест, все обнимались и плакали. Наконец-то война была позади, наконец-то братья, мужья, возлюбленные вернутся домой — к тем, кто ждал их все эти долгие годы. Правда, еще сопротивлялась Япония, но все были уверены, что агония не слишком затянется.

Сразу после занятий Кейт поехала домой, чтобы повидаться с родителями. Кларк не скрывал своей радости, а Элизабет плакала. Лицо Кейт тоже было печальным, и отцу не составило труда догадаться, о чем она думает.

— Мне очень жаль, что он не дожил, Кейт, — негромко сказал Кларк, кладя руку ей на плечо.

— Мне тоже жаль, — ответила Кейт, глотая слезы.

В тот же вечер она вернулась в общежитие. Там она легла на кровать и, зарывшись лицом в подушку, стала думать о Джо. Ей казалось, что он совсем рядом, только она никак не могла до него дотянуться. Ее сердце и душа были настолько полны им, что, когда ей сказали, что Энди зовет ее к телефону, Кейт попросила ответить, что ее нет. Разговаривать с ним сегодня было выше ее сил.

После победы в Европе выпускные торжества в колледже казались большинству студенток детскими игрушками, однако по традиции к ним тщательно готовились. И праздник удался. Кейт выглядела замечательно в шапочке и мантии, и родители ужасно ею гордились.

Кроме родителей, к ней на выпускной вечер приехал Энди. Улучив минутку, он поинтересовался, как она смотрит на то, чтобы объявить об их помолвке уже сегодня, но Кейт попросила подождать хотя бы немного. Она сказала, что до осени у них еще уйма времени, когда Энди должен был начать работать в отцовской юридической фирме, так что торопиться некуда.

На следующий день после торжеств в Рэдклиффе Кейт побывала на выпускном вечере в Гарвардской школе права, где учился Энди. Тамошние традиции были более скромными, что, впрочем, нисколько не уменьшило радости выпускников. И Кейт тоже радовалась вместе с Энди, хотя и чувствовала себя виноватой перед ним — ведь по ее настоянию помолвка снова оказалась отложена. Правда, в июне-августе Энди собирался в поездку по северо-восточным штатам, однако Кейт даже не рассчитывала, что эта непродолжительная разлука что-то изменит в его отношении к ней — или в его намерениях. Но если бы они объявили о помолвке сейчас, лето было бы испорчено, а так Кейт получала отсрочку, которая позволяла ей не думать о неизбежном.

Однако когда Энди наконец уехал, Кейт с удивлением обнаружила, что ей недостает его больше, чем она могла предполагать. И это обрадовало ее: Кейт поняла, что, значит, у нее все-таки есть к нему какие-то чувства. Острота восприятия жизни стала понемногу возвращаться к ней, и Кейт была благодарна Энди за его доброту и его терпение. Она знала, что устроила ему нешуточное испытание, и теперь почти с нетерпением ждала, чтобы он поскорее вернулся.

А Энди каждый день посылал ей коротенькие открытки и звонил, как только оказывался вблизи телефонного аппарата. В каждой открытке он писал Кейт, что очень скучает по ней, и эти признания согревали ей душу. И она решила, что, когда он вернется, можно будет объявить о помолвке, а пожениться будущим летом. Наверное, не было никакой особой необходимости ждать целый год, но этот год был очень нужен ей — чтобы окончательно разобраться в своих мыслях и чувствах.

Пока Кейт ждала возвращения Энди, она продолжала работать в Красном Кресте. Каждый день из Европы возвращались тысячи демобилизованных солдат, приходили транспорты, битком набитые ранеными и искалеченными. Кейт получила направление в порт, где ей приходилось помогать распределять прибывающих раненых по госпиталям и больницам. На некоторых раненых было просто жутко смотреть, и все же Кейт часто думала, что еще никогда ей не приходилось встречать таких счастливых людей. Все, кто не лежал без сознания и не метался в бреду, радовались возвращению домой как самому счастливому событию в своей жизни. Чтобы видеть это, стоило пойти работать в Красный Крест, хотя во всех остальных отношениях работа санитарки была утомительной, изматывающей и довольно грязной.

Каждый день Кейт проводила с ранеными по несколько часов. Все они были очень молоды, но стоило только заглянуть им в глаза, и Кейт сразу начинала чувствовать себя сопливой девчонкой, которая ничего не видела и ничего не знает. Хотя она и потеряла Джо, ее переживания вряд ли могли сравниться с тем, что испытали эти безрукие, безногие, парализованные, слепые восемнадцатилетние старики. Порой Кейт даже казалось, что жизнь — нормальная жизнь — закончилась для них, не успев толком начаться. При одной мысли об этом у нее на глаза наворачивались слезы, и ей хотелось сделать хоть что-то для этих мальчиков, которые прошли через ад войны и вернулись…