Даниэла Стил - Полет длиною в жизнь

Кейт покачала головой, хотя у нее действительно было ощущение, что она похоронила нечто очень важное. Она распрощалась со своей свободой. Кейт больше не была просто юной девушкой, влюбленной в мужчину, — вчера ночью она ощутила себя частью чего-то большого, огромного, важного. Наутро радость переполняла ее, словно легкий газ, так что она не ходила — летала. Но теперь, без Джо, Кейт чувствовала себя воздушным шариком, из которого выпустили весь воздух.

— Ничего, — ответила она тихо. — Ничего не стряслось. Ее голос прозвучал как-то жалко, неубедительно, и Элизабет встревожилась еще сильнее.

— Ты правду говоришь? Может быть, вы поссорились?

Элизабет знала, что такие вещи случаются — могут случиться из-за одного только нервного напряжения и страха перед неизбежной разлукой.

— Нет, мы не ссорились. Наоборот, Джо был очень… — Она внезапно разрыдалась и бросилась матери на шею. — Вдруг его убьют, мама?.. Что я тогда буду делать?!

В этом крике слышалось столько отчаяния, тоски и страха, что Элизабет крепко прижала Кейт к себе. Она понимала, что значит потерять любимого человека. Когда-то она потеряла мужа, и ей не хотелось, чтобы то же самое пережила ее дочь.

— Будем молиться, чтобы Джо вернулся назад целым и невредимым. Это все, что мы можем сделать, милая: молиться и уповать на бога. Если Джо суждено остаться в живых, он вернется. А ты… ты должна быть терпеливой и мужественной. — Элизабет говорила негромко, глядя через плечо Кейт на стоявшего тут же Кларка, и в ее глазах тоже блестели слезы.

— Я не хочу быть мужественной! — всхлипывала Кейт. — Я хочу, чтобы он был здесь, со мной…

Она плакала, словно маленькая девочка, и отец с матерью не знали, как ее утешить. Не имело никакого значения, что Кейт была не одинока в своем горе. Добрая половина населения страны — да что там страны, всего мира! — тосковала, скучала, боялась за своих родных и близких, за своих мужей и любимых. Кейт еще повезло — Джо был жив, хотя и далеко от нее, — а многие женщины уже похоронили и оплакали тех, кто был им дороже всего на свете.

Постепенно Кейт успокоилась и позволила матери усадить себя на диван. Кларк принес ей воды, и она выпила, хотя руки ее тряслись, а зубы звякали о край стакана. Потом Элизабет протянула ей платок, и Кейт вытерла глаза.

— Ничего, — сказала ей мать. — Все будет в порядке. Вот увидишь — все будет в порядке…

Поздно вечером Элизабет уложила Кейт спать и, подоткнув ей одеяло, как маленькой, отправилась в свою спальню. Кларк уже ждал ее. Плотно закрыв за собою дверь, Элизабет тяжело вздохнула и, сев перед туалетным столиком, принялась расчесывать волосы.

— Как там наша малышка? — спросил Кларк.

— Спит. — Элизабет покачала головой. — Именно этого я и боялась — боялась, что она будет любить его слишком сильно! Но теперь уже поздно. А ведь они не женаты, не помолвлены, Джо даже ничего ей не обещал…

— Сейчас это не самое главное, Лиз. Сам факт регистрации в мэрии не спасет ему жизнь. Их судьба — в руках божьих, и мы тут ничего не можем поделать. По крайней мере, они любят друг друга…

Элизабет повернулась к мужу.

— Если с ним что-то случится, Кейт будет очень тяжело. Она может никогда не оправиться от этого удара…

Отчаяние дочери напомнило ей, как переживала маленькая Кейт смерть отца, но Кларку она об этом не сказала.

— Тысячи женщин по всей стране находятся в том же положении, — возразил Кларк. — И если с Джо случится беда, ей придется это пережить. В конце концов, Кейт молода. Она выдержит.

— Надеюсь, ей повезет больше, чем другим, — вздохнула Элизабет, гася свет.

На следующий день Кейт проснулась в подавленном настроении. Она совершенно забыла про Рождество и спохватилась, только когда родители преподнесли ей сапфировое ожерелье и такие же сережки. Кейт тоже припасла им очень милые подарки: Кларк получил чудесный дорожный несессер с золотыми застежками, а Элизабет — флакончик французских духов. Потом они сели за праздничный стол, но у Кейт совсем не было аппетита. Единственное, о чем она могла думать, это о Джо, который, как она знала, вернулся в Англию и уже наверняка вылетел на очередное задание.

Следующие недели тоже не принесли ей облегчения. Кейт ходила как в воду опущенная и выглядела такой измученной и бледной, словно ее глодала какая-то болезнь, так что Элизабет, не на шутку встревожившись, даже хотела показать ее врачу, но Кейт отказалась.

Вскоре кончились рождественские каникулы. Приезжая домой на выходные, Кейт никуда не ходила, а часами сидела в своей комнате и занималась или просто смотрела в окно, и ее рассеянный взгляд выражал лишь тоску, одиночество и тревогу. Даже с друзьями она почти не общалась. Как-то раз ей позвонил Энди Скотт, но она не пожелала с ним разговаривать и попросила мать впредь отвечать, что ее нет дома. Единственным просветом были для нее письма Джо, которые Кейт перечитывала по многу раз, однако он, похоже, тоже был подавлен, хотя и старался не жаловаться. Разлука давалась нелегко и ему.