Даниэла Стил - Безмолвная честь

Большинство мужей в таких случаях считали своим долгом покинуть дом, а о новостях справлялись лишь утром. А Масао сидел в саду всю ночь, время от времени ходил по дорожке и один раз, приблизившись к дому со стороны комнаты Хидеми, услышал ее вскрики. Не в силах вынести это, он дождался, когда в двери мелькнет фигура свояченицы, и спросил, не нужно ли позвать врача.

— Конечно, нет, — улыбнулась она, поклонилась и вновь исчезла. Она казалась поглощенной своими мыслями.

Перед рассветом в сад вышла теща Масао. К тому времени он уже успел слишком много выпить, был бледным и растрепанным, сидел, затягиваясь сигаретой и глядя, как солнце медленно всплывает над горизонтом. Увидев выражение лица тещи, он ощутил мгновенный испуг — на морщинистом лице отражались скорбь и разочарование. Сердце Масао на миг замерло. Казалось, мир вокруг поплыл в замедленном танце.

Масао желал расспросить о жене, но, увидев печальное лицо тещи, понял, что не сможет выговорить ни слова. Он просто сидел и ждал.

— Плохие новости, Масао-сан. Мне очень жаль.

Масао на мгновение прикрыл глаза, собираясь с духом.

Минута радости обратилась в кошмар. Он только что понял, что потерял и жену, и ребенка.

— С Хидеми все хорошо.

Масао открыл глаза и уставился на женщину, не в силах поверить в свою удачу. У него перехватило горло, глаза наполнились слезами — многие мужчины сочли бы это позором.

— А ребенок? — наконец решился спросить Масао. Хидеми жива. Еще не все потеряно. Как же он любил ее!

— Это девочка. — Теща Масао отвела глаза, скорбя о том, как подвела мужа ее дочь.

— Девочка? — в восторге переспросил Масао. — Что с ней? Она жива?

— Конечно. — Вопрос изумил мать Хидеми. — Мне очень жаль… — начала она, но Масао встал и благодарно поклонился ей.

— А я ни о чем не жалею. Я счастлив. Прошу вас, скажите Хидеми… — Он осекся и почти побежал по саду. Небо из персикового становилось огненным, взошло солнце и засветило, как фейерверк.

— Куда вы, Масао-сан? Вам нельзя… — Но запреты были невозможны. Дом принадлежал Масао — как и его жена и ребенок. Здесь повелителем был он. Навещать жену в такой момент было неприлично, но Масао не задумывался об этом., Перепрыгнув через две ступеньки крыльца, ведущего к второй спальне, он негромко постучал по сёдзи, прикрывающей вход в комнату. Сестра Хидеми сразу же открыла ему, и он улыбнулся, заметив вопрос в ее глазах.

— Я хотел бы увидеть свою жену.

— Она не может… она… я… хорошо, Масао-сан, — наконец ответила сестра, низко поклонилась и отступила после минутного замешательства. Масао вел себя неподобающим образом, но его свояченица знала свое место и безмолвно ушла на кухню к своей матери готовить для Масао чай.

— Хидеми, — тихо позвал Масао, входя в комнату и отыскивая взглядом жену. Она лежала умиротворенная, закутанная в одеяла, и слегка вздрагивала. Волосы спутались вокруг бледного лица, но в этот момент она показалась Масао невыразимо прекрасной. Хидеми держала туго спеленутого, самого идеального ребенка, какого когда-либо видел Масао.

Личико ее казалось выточенным из слоновой кости, как у самой хрупкой статуэтки. Ребенок был как две капли воды похож на мать, но, если такое возможно, девочка была прекраснее матери, и Масао застыл на месте, в изумлении разглядывая ее. — Она прелестна, Хидеми-сан… она само совершенство… — Опомнившись, он взглянул на жену и по ее лицу понял, сколько мук ей пришлось пережить. — С тобой все хорошо?

— Да, чудесно, — ответила внезапно изменившимся голосом мудрой женщины Хидеми. В эту ночь она преодолела вершину, отделяющую девичество от материнства, и восхождение оказалось гораздо более изнуряющим, чем она предполагала.

— Напрасно ты не позволила отвезти тебя в больницу, — с тревогой произнес Масао, но Хидеми лишь покачала головой в ответ. Она была счастлива здесь, в доме, рядом с матерью и сестрой, зная, что муж ждет ее в саду.

— Мне жаль, что родилась девочка, Масао-сан, — с неподдельной печалью произнесла Хидеми, и ее глаза наполнились слезами. Ее мать права — она опозорила мужа.

— Я ни о чем не жалею, я же говорил тебе. Мне всегда хотелось иметь дочь.

— Вы рассуждаете неразумно, — впервые решилась упрекнуть мужа Хидеми.

— И ты тоже — если не понимаешь, как нам повезло.

Дочь — это даже лучше, чем сын. Когда-нибудь мы будем ею гордиться, вот посмотришь, Хидеми-сан. Она многого добьется в жизни, выучит несколько языков, отправится за границу. Она получит все, что захочет, будет делать что пожелает!