Дафна Калотай - В память о тебе

Письмо Зои к Сталину написано в подражание писем, включенных в исследование Андрея Соколова «Сталинизм как способ жизни».

Также я выражаю свою признательность авторам многочисленных путевых заметок, дневников и неофициальных исследований по советской культуре. Эти люди, несмотря на «железный занавес» и особенно страшные времена, проникали в Советский Союз из стран Запада и оставили воспоминания об этих поездках, грешащие зачастую, впрочем, предвзятостью и однобокостью. Особенно полезными для меня были книги Лидии Кирк «Московский штемпель», из которой я позаимствовала рассказы о беременности, приведенные в эпизоде разговора Нины и Веры в бане, и Харрисона Салисбери «Московский журнал. Конец Сталина», в которой пересказываются анекдоты из «Крокодила».

Шутка «Воры, проститутки и чекисты работают ночью» позаимствована из книги «Сталин у власти. Революция сверху».

Среди массы воспоминаний балерин, которые я прочла, особенно выделяется книга «Я, Майя Плисецкая», дающая нелицеприятную картину мытарств человека искусства в СССР и рассказывающая о закулисной жизни в Большом театре. Неоценимую помощь в воссоздании повседневной жизни балерины мне оказала книга Мари Пакет-Нессон «Балетный корпус», описывающая гастроли Американской балетной труппы в пятидесятых годах двадцатого века. Я также признательна Галине Вишневской за книгу воспоминаний «Галина. Русская история», в которой дается описание жизни в Большом театре, в особенности за рассказы о посещении оперных постановок Сталиным. В книгах Соломона Волкова «Волшебный хор» и «Шостакович и Сталин» описывается жизнь людей искусства под советским правлением и тенью антисемитизма.

При воссоздании восприятия Западного Берлина глазами советских граждан я до некоторой степени пользовалась «Прыжком через занавес» Норы Ковач и Иштвана Рабовски.

Трогательная книга «Задушевность и страх. Советские дневники 30-х годов» Вероники Гаррос помогла мне в написании сцен ареста и посещения тюрьмы родственниками арестованного, а также натолкнула на мысль включить в повествование дневник Трофима.

Алмазные серьги-гвоздики.Два бриллианта округлой огранки весят приблизительно 1,61 и 1,64 карата [1] Карат — единица веса драгоценных камней, равная 0,2 г. (Здесь и далее примеч. пер.). . Цвет камней — Н, чистота — VS2. Оправы из белого золота с четырьмя крапанами [2] Крапан — часть каста (оправы), удерживающая камень в ювелирном изделии. , проба — 18 каратов. Русские клейма. Цена — $ 20.000—22.000.

Было пасмурно. День выдался на удивление холодным и безжалостным к одиноким прохожим, которые двигались вдоль длинной череды деревьев, что разделяли Коммонвэлс-авеню, центральный бульвар Бостона. Даже одетые в пальто маленькие собачонки выражали неудовольствие и нетерпеливо тянули своих хозяев за поводки.

Квартира Нины Ревской выходила окнами на север. Третий этаж. Под окнами — декоративные медные балкончики, давно уже позеленевшие и приобретшие оттенок «блеклой мяты». Скоро солнце — вернее, тусклое пятно, заменявшее солнце, — устав от своих безрезультатных потуг, скроется за горизонтом, и серые ряды каменных зданий осветит скромное сияние уличных фонарей.

Желая лучше разглядеть, что происходит внизу, на тротуаре, Нина попыталась повернуть голову, но не смогла. Мышцы отозвались тупой болью. Инвалидное кресло-коляска уперлось в стену и не двигалось. Превозмогая боль, Нина всем телом подалась вперед. От ее дыхания оконное стекло запотело.

Визитера нужно увидеть заранее. Так лучше. Будет больше времени на то, чтобы настроиться на разговор.

Нина начала уже замерзать, когда рассмотрела подходившую к дому фигуру. Это была женщина… молодая женщина… очень молодая женщина. Каблуки ее сапожек одиноко стучали по тротуару. Женщина остановилась, должно быть, сверяя адрес, потом направилась к подъезду, и Нина потеряла ее из виду. Она уже решила, что ошиблась, но тут настырно затрезвонил дверной звонок. Откинувшись на спинку коляски, Нина медленно отъехала от окна.