— Ну, я побежал…
Жан-Марк как будто никуда не торопился, и Даниэль был рад этому. До чего же здорово сидеть вот так, с братом, на террасе кафе. Они заказали еще по кружке пива.
— Ну и жара! — сказал Жан-Марк.
— Да. В лицее Карно мы просто запарились!
Жан-Марк протянул ему пачку американских сигарет. Даниэль с удовольствием взял одну, постучал ею по ладони и только потом сунул в рот. Он заметил, что этот жест очень нравится Даниэле. Щелкнула зажигалка. Даниэль потянулся к огоньку. Сидя рядом, братья курили, разглядывали прохожих, потягивали пиво и молчали. Примчавшись сюда, чтобы отвести душу в долгих и горячих разговорах, Даниэль понемногу впадал в какое-то грустное оцепенение. Ему казалось, что Жан-Марк скучает. Ему нечего было сказать брату, да и Жан-Марку, пожалуй, тоже. Они слишком хорошо знали друг друга, слишком часто виделись. К тому же он был младше. И хотя три недели назад ему исполнилось семнадцать лет, разница между ними была огромной: три с половиной года! Какая-то девушка с узкими бедрами прошла мимо них, внимательно оглядывая сидящих. Она заискивающе улыбнулась Жан-Марку: тот едва ответил на ее улыбку. На месте брата Даниэль был бы польщен. «Он избалован», — с завистью подумал Даниэль и вдруг почувствовал себя одиноким. Ему пришло в голову, что через неделю, когда он уедет из Франции, чувство это станет еще сильнее. Вокруг него будут белые или черные, но только незнакомые лица. Африка, селения, затерявшиеся в зарослях, случайная больница, забитая чахоточными или прокаженными, не там ли его ждет настоящий экзамен?
— Ну, мне пора. Сегодня ты обедаешь дома?
— Нет, старик, — ответил Жан-Марк. — Я занят.
По дороге домой Даниэль повторял точно заклинание: «Я выдержал, выдержал…» Но он уже свыкся с этой мыслью, и она больше не вызывала в нем ни малейшего волнения.
Было около восьми утра, когда Мадлен и Франсуаза вылезли из машины и пошли по пляжу. В такую рань туристов наверняка не встретишь. Закрытые кабинки тянулись вдоль плоской пустыни с небольшими блестящими озерцами. Сердитый ветер гнал песок по дощатой дорожке. Отлив еще не кончился, и зеленое, мутное море волновалось под белесым небом. Один только вид этого безбрежного простора вызывал у Мадлен желание броситься в воду, колотить по ней руками и ногами до изнеможения. Она не раз предлагала Франсуазе искупаться вместе с нею, но девушка отказывалась… Можно было подумать, что она боялась хотя бы на миг обрести вкус к жизни. Отгородившись от всех, она казнила себя за то, что у нее есть тело, лишая его малейших радостей. Тут могли помочь только терпение, мягкость и такт. За истекшие пять недель Мадлен ни разу не рискнула спросить племянницу о причинах ее подавленного настроения. Они жили бок о бок, снедаемые одной заботой, но говорили только о пустяках. Как долго еще продлится эта игра в жмурки? Неужели Франсуаза навсегда утратила способность радоваться жизни? Даже семейные события ее не интересовали. Она равнодушно приняла известие о том, что Жан-Марк выдержал факультетские экзамены, а Даниэль благополучно миновал первую ступень бакалаврских. Оба они звонили, чтобы поделиться этими новостями, но Франсуаза не пожелала взять трубку. Теперь Жан-Марк собирался в Америку, а Даниэль на Берег Слоновой Кости, оба написали ей. Она рассеянно прочла эти письма и бросила их. Выбросила она и вызов на экзамен по русскому языку. Целый учебный год пропал даром! И все потому, что она влюбилась в человека, для которого была лишь развлечением! Но только ли поэтому?.. Сквозь нагромождение облаков проглянуло солнце.
— У меня это просто физическая потребность, — сказала Мадлен, — я обязательно должна войти в воду.
— Ну так иди! — сказала Франсуаза, останавливаясь.
— А ты не надумала?
— Нет, не хочется.
Они уселись на сухой песок. Мадлен расстегнула свое полотняное платье и сняла его, оставшись в купальном костюме. Она всегда стыдилась показываться в этом виде. Кусок жира. Неужели у нее так и не хватит мужества сесть на диету? Она провела руками по бедрам и вздохнула:
— Если бы я могла хотя бы не пить вина за едой! Ты должна отбирать у меня бутылку.
— Но ведь это доставляет тебе удовольствие! — возразила Франсуаза с бледной улыбкой.
— Только на минуту, а потом я ругаю себя. Мне нужно спустить десять, нет, пятнадцать кило…
— Кого ты собираешься соблазнять?
— Это нужно для меня самой! Мне кажется, если б я похудела, я бы чувствовала себя моложе, проворнее, веселее…
Читать дальше