Евгений Полищук: На районе

— Да, интересные рассуждения — говорю я — Получается, что и фильмов плохих нет, и книжек плохих нет, да и на всякую попсу найдется свой слушатель.

— Ну, примерно так и есть — говорит Оля — Нет, ты подумай хорошенько, ведь так на самом деле и получается. Все слушают то, что им нравится. И есть люди, которым нравится попса и не нравится рэп, а есть наоборот. Каждый находит что-то свое, личное. В этом-то и есть весь кайф музыки — улыбается она — Я, когда поняла эту простую вещь, то меня так захватило.

Я задумываюсь. Может так оно и есть, но почему-то все нормальные парни со двора и школы слушают рэп или альтернативу, а всякие чмошники до сих пор предпочитают Ласковый Май или Арию. Что-то тут явно не так, но спорить с Олей не хочется.

— Наверное, что-то в этом есть — говорю — Но тут еще помозговать надо, непростой это вопрос, непростой.

— Поэтому и интересный, что непростой — говорит Оля — И в консерваторию я пошла потому, что мне все это жутко интересно. Не знаю точно, чем буду заниматься, когда стану взрослая, но очень хочу, чтобы это было связано с музыкой.

Я улыбаюсь. С одной стороны, Оля кажется мне наивной. Моим родителям тоже, наверное, в юности нравилась музыка, но представить свою маму за роялем или папу с микрофоном я не могу. А с другой стороны, все вроде правильно и логично. Если ей нравится музыка, то почему бы не идти в консерваторию? Почему не посвятить свою жизнь музыке? Это же так просто и так правильно. А мне тогда чем заниматься? Кроме футбола, алкоголя и чтения детективов меня пока ничего не привлекает. Деньги надо сначала заработать, деньги, потом разберусь что к чему.

Я смотрю на круглые настенные часы. Время почти десять. Пора ехать домой, а то скоро автобусы перестанут ходить. От Олиного района до моего минут сорок езды на восемьдесят втором автобусе.

— Слушай, я, наверное, уже домой скоро поеду — говорю.

— А что, так поздно уже? — смотрит она на часы — Ого, без десяти десять. Давай я тебя провожу до остановки?

— Нет, не надо меня провожать. На улице уже темно, а тебе потом одной обратно идти.

— Ну и что? Это же мой район, я тут всю жизнь прожила, меня тут каждая собака знает. Что может случиться?

— Нет, я сказал нет, мне спокойнее будет. Я тоже в своем районе всю жизнь прожил, так у нас каждый вечер что-нибудь случается. Проводи меня лучше до двери, а я тебе потом позвоню, как до дома доберусь.

— Ну ладно — сдается она — Только будь аккуратнее.

— Я сегодня предельно аккуратен — с усмешкой сообщаю я.

Мы идем в прихожую, я снова рассматриваю эту удивительную квартиру. Сразу видно, что она достаточно старая и чувствуется какая-то история. Что здесь рождались, жили и умирали люди, принимались какие-то непростые решения.

Мебель громоздкая, темная, но как будто живая. Гардероб в прихожей похож на сморщенного, крепкого старика. Большая кровать в родительской спальне напоминает уставшую, заработавшуюся женщину.

Я сажусь на одну коленку и неторопливо шнурую очередные кеды с оптовки. Сейчас они стираются значительно медленнее, чем пару лет назад. Верный признак того, что я стал меньше играть в футбол. Это плохо, без футбола никуда. Я, конечно, худой и кашляю, но достаточно резкий и изворотливый. Без футбола совсем расклеюсь. Надо меньше пить и больше бегать, меньше курить и больше бегать.

— Ну все, я побежал — говорю я Оле. Она стоит и внимательно смотрит. В домашних шортиках и футболке она выглядит совсем маленькой, совсем как ребенок. Я и сам невысокий, едва за метр семьдесят, но Оля значительно ниже.

— Пока — говорит она и обнимает меня. Я обнимаю ее и мы так и стоим, покачиваясь, минуты две.

— Ладно, ладно… Все, все… Скоро опять увидимся… — говорю я, поглаживая ее каштановые мягкие волосы — Все лето еще впереди, скоро опять пойдем гулять….

Мы целуемся последний раз, Оля открывает дверной засов, и я выхожу в прохладный темный подъезд. Удивительно, но ничем не воняет. Просто свежо и ничего не видно. В наших подъездах всегда несет мочой или разлитым алкоголем или какой-нибудь адской смесью еще похуже.

Прощаюсь с консьержкой, выбегаю на улицу.

Темно, тепло, прело. Безмолвными истуканами стоят черные деревья. Не совсем точно помню, где находится остановка. Спрашивать не хочется. Вообще не хочется ни с кем разговаривать.

Смотрю на желтые окна, думаю о том, что она там сейчас делает. Разворачиваюсь и припускаю бегом в сторону фонарей. Где-то там остановка, а на ней автобус и еще ехать домой.