Светлана Петрова - Беспамятство

Может, кому-то девственный пейзаж и по нраву, но не Ольге. Для нее, которая несла в себе страсти, пусть и связанные силой обстоятельств по рукам и йогам, мир застыл, потерял краски. Она никогда нс понимала, как можно в радостный день свадьбы рядиться б белое платье — б белом надо класть б гроб, а венчальное выбирать яркое: желтое, как солнце, красное, как любовь, розовое, как нежность,,. Зима несла в себе смерть, хоть и ограниченную во времени. Ветви яблонь в саду, пухлые от снега, сделались похожи на картинки с гламурных рождественских открыток — красиво, но нс трогает. Поля в белом саване выглядели траурно и безжизненно. Исчезли звуки - нс пели птицы, нс шелестели листья, нс шумел дождь. Дымы из труб беззвучно стояли столбом. Бабы прошмыгнут за водой к колодцу и с обледенелым ведром поскорей назад, в тёплое избяное нутро.

Этой неяркой покорной стылости нс хватало в шумном городе, а здесь тоска комом подступала к горлу. Хотелось молиться. Нс просить, не благодарить Всевышнего за то, что позволяет су шествовать как сумеешь, а просто шептать ритуальные слова, позволяющие не думать, а верить. Какой ещё есть способ успокоить сердце? Ольга не знала.

Декабрь, январь, с легкими морозами днем и покрепче ночью, с частыми оттепелями она пережила вместе с деревенскими терпеливо. Те привычно отсыпались и неспешно занимались домашним хозяйством, запущенным в летнюю страду, - убирались в комнатах, скребли столы, штопали, зашивали одёжку, наводили порядок в подполе и пристройке. Раз в педелю, как на праздник, отправлялись в баню, в основном парами: затрат меньше и веселее. Мало осталось в Филькинс жителей - по пальцам перечесть, потому жались по возможности друг к дружке, чтобы взбодриться и почувствовать себя живыми. После баньки стол накрывали и выпивали помаленьку. Лучше нет способа скрасить унылое время года, как водка или любовь. Ну, по любви женскому населению Филькина осталось только вздыхать, иное дело самогон, настоянный на сельдерее или смородиновых почках. Языки развязывал словно умелый мытарь. Распаренные, разомлевшие старухи по десятому разу пересказывали друг дружке байки, вспоминали всё, что сумела удержать дырявая память. А она - лоскут на лоскуте! — хранила и такие, что заставляла краснеть или ухохатываться до слёз.

Ольгу на подобные мероприятия нс приглашали, стеснялись. Вроде и своя она теперь баба, филькинская, но всё ж на особицу. Перед молодой да городской нс расслабишься, а тогда зачем собираться?

В феврале, как водится, повалил серьезный снег, замели метели, затрещали морозы* Февраль в средней полосе — месяц самый лютый. Но опять-таки дёргаться нет причин, когда весь харч в дому и дров в достатке. Разве что скука к концу холодов немного заедать стала. Намело сугробов - ни проехать ни пройти, а конца снегопаду нс видать, словно задумала зима похоронить землю заживо. Почтарь с пенсией и хлебный фургон уже три недели нс показывались. Филькинцы засели но домам и в гости ходить перестали: провалишься по пояс — кому выручать? Одна только дорожка к колодцу, протоптанная всеми ходячими ногами, какие имелись в наличии, извещала, что деревня пока жива. На этом важнейшем пути и встречались жители накоротке, чтобы и новости обсудить, и щёки нс поморозить. Впрочем, новостей никаких — пока все живы.

Даже Максимка в феврале заглядывал к Ольге нс каждый день. Да что ей с него толку, с Максимки? Ни поговорить, ни посоветоваться, ни поплакаться без слез. Привезенные книги прочитаны хоть и при керосиновой лампе, но на удивление скоро. Когда осталась лишь Библия, то и она пошла в ход, тем более без привычки требовала вдумчивого отношения, а значит, и времени. Раньше у Ольги, да и у других сё знакомых москвичей, времени вечно ис хватало. В мегаполисе люди всегда спешат — это уже в крови, Спешат даже те, кому некуда торопиться и кого никто не ждет дома или нс ценит на работе. Поразительное дело: время, которое в городе почитают дороже денег, тут ничего не стоило, даже руки чесались его подтолкнуть, чтобы шло побыстрее, а оно, как назло, упиралось, медлило.

В деревне Олыс сделалось поразительно ясно, что время придумали люди для простого удобства, как одежду для сохранения тепла тела или шампунь для мытья волос. Время всегда лично и существует, пока жив тот, кто заводит свои часы. Оно может двигаться с разной скоростью, а в пределах Вселенной, если что и измеряется солнечными, звездными или другими циклами, то только ие человеческая жизнь, и сколько бы человек ни прожил - много или мало — отпущенного срока ему всё равно не хватит и что-то обязательно останется незавершённым. Но живые об этом не думают, в конечность личного времени нс верят. Это и есть главная иллюзия.