Дэвид Зинделл - Хранитель Времени

Услышав имена своих родителей, мальчик с улыбкой поднял глазки.

– Хайдар ми падца мору риль Тува, – сказал он и без дальнейших понуканий рассказал мне, как его отец убил мамонта прошлой зимой. – Лос пела мансе, ми Хайдар, ми Хайдар ло ли вое.

Мальчик был красивый, крепкий, улыбчивый, с темносиними, цвета вечернего неба, глазами, мало похожий на других алалойских детей. Когда я улыбнулся ему в ответ, он сразу перестал дичиться и стал вести себя храбро, словно знал меня всю жизнь.

Катаринины глаза, сказал я себе, и спросил срывающимся голосом:

– Как его зовут?

Мальчик улыбнулся, показав ровные белые зубы, и сказал:

– Падца, ни лурия ля; ти лос ми лот-падда? (Здравствуй; отец; ты правда мой родной отец?)

– Это невозможно, – сказал я, хотя и знал в странном мире, где мы живем, мало что невозможно.

Соли подошел, хрустя по снегу, и я зашептал ему на ухо:

– Не может он быть моим сыном, Анала вырезала ребенка из чрева Катарины за добрых сорок дней до срока – помнишь? Он ни за что бы не выжил.

– Не выжил бы, говоришь? Да он крепок, как алмаз. Он мой внук, а нас, Соли, убить не так просто. Ты посмотри на него! Резчик сделал тебе другое лицо, но хромосом твоих не тронул. И ты еще можешь сомневаться?

Отряхнув снег с парки, он стал рассказывать:

– Деваки, увидев, как я приближаюсь к пещере, очень удивились и удивили меня, устроив пир в мою честь. Нажарили мяса мамонта – охота эти последние годы была удачной, хотя пару лет назад большой самец растоптал Юрия, проломив ему череп. Но все помнили, что Юрий сказал тогда, и приняли меня радушно. Они меня простили – представляешь, пилот?

– Тува ви лалунье, – сказал, облизнувшись, мальчик. Наверное, он думал, что Соли рассказывает мне про пир. Соли потер затылок и продолжил:

– Это Анала сказала мне насчет мальчика. Никто из женщин не думал, что он выживет, даже Чандра, которая нянчила его, когда Катарина… когда мы вернулись в Город. Но он выжил. Чудо, правда?

Я смотрел, как мальчик играет крошечным костяным копьецом в кулаке своей куклы. Подбородок у него был длинный, как у меня, до того как я переделался в алалоя, а в густых черных волосах сверкали рыжие нити.

– Но они же убили Катарину! Объявили ее сатинкой. Почему же они не придушили ее ребенка и не зарыли его в снег?

– Это у них не в обычае.

– Мне даже в голову не приходило, что он выживет. Никогда этого не видел. Не догадывался.

Соли соскреб засохшую под носом кровь и кашлянул.

– Говорят, он крутой парень. Чандра сказала, он почти никогда не плачет – не плакал даже, когда обжег руку о горючий камень.

Я поморгал и сказал:

– Катарина перед смертью должна была видеть, что он выживет. Почему же она мне не сказала?

– Такие уж они, скраеры.

– Как его зовут? – снова спросил я, забыв, что деваки не дают своим детям имен, пока тем не исполнится хотя бы четыре года.

– У него еще нет имени, но Хайдар хочет назвать его Данло Младший в честь своего деда.

Я зажмурился и потряс головой.

– Ну нет – он будет пилотом, и люди назовут его Данло Миротворец, потому что он возглавит миссию в Экстр. Он выучится цифрам и геометрии, он будет знать названия звезд…

– Нет, – мягко возразил Соли. Мальчик тем временем выковырнул орех из мешка, разгрыз его своими крепкими белыми зубками и улыбнулся мне.

– Он мой сын! – крикнул я.

– Нет, теперь он сын Хайдара. Названый, да, но Хайдар любит его так же, как родных сыновей. Хайдар единственный отец, которого он знает. Он будет хорошим…

– Нет! – Я сделал шаг к нартам. – Он мой сын, и когда он впервые увидит Город, он закричит: «Вот мы и дома, отец!»

Соли, покачав головой, показал мне на торосы у берега. Хайдар, Вемило, Сейв, Джонат и Чокло стояли среди голубых льдин и смотрели на нас. На них были охотничьи парки, и каждый держал в руке копье для охоты на шегшея. Я поднял руку с раскрытой ладонью, но только маленький Чокло – уже подросший – улыбнулся в ответ. Мне всегда нравился Чокло.

– Когда Анала показала мне мальчика, – заговорил Соли, – она сказала, что Хайдар с Вемило и Чокло ушел охотиться на шегшея. Вот почему я так долго не возвращался – нужно было спросить разрешения у Хайдара. Придя с охоты, он сказал, что я могу свозить к тебе мальчика на нартах. Попрощаться – понимаешь? Он сказал, что мальчик должен повидать своего родного отца, прежде чем распрощаться с ним навсегда.

Я стоял, опустив глаза. Я знал заранее, что скажет Соли, и все-таки его слова ошеломили меня. Я подошел к нартам и взял мальчика на руки – он был тяжелее, чем могло показаться.