Михаил Кликин - Идеальный враг

– Хорошо, сэр. – Павел надеялся, что никто не замечает легкую дрожь ожидания, с которой он боролся на протяжении всего дня.

– Волнуешься? – спросил Хэллер.

– Нет, сэр. – Павел не вставал из-за стола, разговаривал сидя, поскольку в уставе это позволялось.

– А зря. – Сержант покосился в сторону четвертой роты. Там, в одиночестве сидя за крайним столом, чавкая и рыгая в кулак, набивал свое брюхо рядовой Некко.

– Уже начинаю волноваться, сэр.

Сержант опустил голову, внимательно посмотрел на Павла. Хмыкнул то ли издевательски, то ли одобрительно Посоветовал:

– Съешь мясо и фрукты. Выпей компот. Больше ни к чему не притрагивайся.

– Да, сэр! Понял, сэр!

– До чего вы, русские, понятливы, – помолчав, проговорил холодно сержант Хэллер. И вновь непонятно было, одобряет он поведение Павла или же, напротив, осуждает.

Им не дали даже заскочить в казармы, оправиться и умыться. Сразу после ужина командиры построили их и повели к спортивному комплексу – цилиндрическому бетонному зданию с полукруглой крышей из небьющегося, армированного волокнами стали стекла.

Возле главного входа уже толпились люди Офицеры с семьями, вольнонаемные в штатском ждали открытия комплекса. Позолоченные ручки широкой двустворчатой двери были связаны алой лентой, и начальник отдела информации, с фальшивой улыбкой отпуская дежурные шутки, раскланиваясь с дамами, уже в нетерпении пощелкивал изогнутыми медицинскими ножницами – других, видимо, в спешке не нашли.

Солдат построили в стороне, так, что им почти ничего не было видно.

Потом брехун, размахивая ножницами, стал говорить Он обходился без микрофона, и потому стоящие в отдалении бойцы почти ничего не слышали. Впрочем, они и не слушали, им было чем заняться. Громким шепотом делались последние ставки, шуршали передаваемые бумажные лоскутки. Сержанты, которые должны были поддерживать порядок, шумели не меньше своих бойцов. Впрочем, строй держался ровно, не распадался, не разваливался, и потому взводные офицеры старались не обращать внимания на гул за спиной. Они знали и помнили – с половины седьмого у солдат начинается личное время.

Один только Павел, стараясь отвлечься от мыслей о предстоящих боях, слушал речь. До него доносились обрывки фраз и отдельные слова, из которых, впрочем, можно было понять, о чем так долго и пространно рассказывает брехун

– …Бассейн, залы для баскетбола и волейбола, модуль для любителей бега… Доступны по выходным… Купив абонемент, вы сможете посетить… Цена символическая… Душевые кабины… Пригласим артистов… Просторные залы… Могли только мечтать… Добро пожаловать…

Прочная атласная лента мялась, жевалась кривыми ножницами. Резаться она не хотела. С немалым трудом начальник отдела информации все-таки справился с возникшей трудностью, надорвал ленточку, перетер ее. Распахнул дверь, первым шагнул в здание. Следом за ним хлынула пестрая толпа. Возникла небольшая давка, испуганно вскрикнул ребенок, визгливо заругалась прижатая к стене женщина. Люди чуть отхлынули, сдали назад. Кто-то из старших офицеров уже командовал громко, призывал к порядку, требовал построиться. На него почти не обращали внимания, но в толпе стало свободней, и людской ручеек спокойно потек в распахнутые стеклянные двери.

Солдат стали запускать лишь после того, как все прочие расселись на местах. Без суеты, в строгом порядке бойцы входили в здание спорткомплекса, поднимались по широкой лестнице, громыхая ботинками, с любопытством оглядываясь, и заполняли задние ряды трибун.

– Продержись хотя бы две минуты, – шепнул Цеце, усаживаясь у Павла за спиной.

– Ему бы в первых боях не вылететь, – сказал кто-то из соседей.

– А ты не каркай! – вскинулся Цеце.

– Ты азиата видел во второй роте? Готов поспорить, что в финале встретятся этот азиат и здоровяк Некко.

– Азиат – заморыш!

– У него сложение такое. Кость узкая. А мускулатура – дай бог каждому.

– Ты его щупал, что ли?

– Тихо! – одернул расшумевшихся бойцов сержант Хэллер.

На просторный восьмиугольный ринг, поднырнув под канаты, поднялся брехун. Поймал спустившийся сверху микрофон, негромко прокашлялся в него, пробуя звук. Кивнул кому-то в стеклянной будке, возвышающейся над трибунами. И тотчас свет в зале погас, под потолком вспыхнули цветные прожекторы, скрестили лучи, высветив ринг.

– Я рад сегодня приветствовать вас! – прозвучал многократно усиленный голос.