Сергей Павлов - Чердак Вселенной

– Вы... Вы весь в крови! – пробормотал Коля.

– Я?.. – Человек испуганно взглянул на свои окровавленные руки. И вдруг, лизнув палец, сказал: – Варенье. – Почмокал губами, добавил: – Вишневое. Добрался-таки до кондитерского запаса! Сейчас он там дров наломает.

Сверху посыпались банки.

– А ну-ка, – сказал Коля, – помогите мне взобраться на штабель.

Буту сидел на соседнем штабеле и взламывал ящики. Шлема на нем уже не было, скафандр висел мешком, из-за ворота торчал над ухом обрывок гофрированной трубки воздухопровода. Буту дробил ящики, выхватывал из кучи банок одну или две и, надкусывая с краю, бросал. Очевидно, он искал свое любимое лакомство – ананасный компот. И очевидно, кто-то пытался мешать его поискам, потому что Буту раздраженно оглядывался, время от времени грозно рычал и швырял банки, а то и ящики целиком в узкие щели проходов.

Коля оценил обстановку, распростился с надеждой на ампулу безопасности. Оставалось надеяться только на «профессиональный навык», которым он хвастался перед Кветой.

– Буту, спокойно! – крикнул он. – Сидеть!

Буту проворно метнул в него несколько банок.

– Ах так! – сказал Коля и приготовился прыгнуть через проход.

Рев гориллы потряс стены зала. Коля решил от прыжка пока воздержаться. Нужно было срочно выработать более разумный план действий, но ничего дельного в голову не приходило... И вдруг за его спиной что-то обрушилось: на штабель влезли Карлсон и знакомый уже человек, облитый вишневым вареньем. На дальних штабелях показались еще пять фигур в комбинезонах.

– Вот... – сказал Карлсон, снимая с плеча волейбольную сетку.

Коля слабо улыбнулся, но сетку взял. Это было лучше, чем ничего. Главное, он теперь не один – ребята помогут. В опасной близости от его головы прожужжал ящик. Мелькнула мысль: точно из катапульты... Коля разбежался и прыгнул. Следом разбежался и прыгнул Карлсон.

В воздухе засверкали банки. Одна из них угодила Карлсону в живот. Карлсон охнул и сел. «Ему сегодня не везет», – подумал Коля. И еще зачем-то подумал, что в этой банке, наверное, сливовый джем... Он размахнулся и бросил сетку на разъяренную гориллу. От сетки полетели клочья, но лапы Буту были заняты, и летающих ящиков можно было временно не опасаться. Кто-то крикнул: «Берем!», и мгновенно образовалась куча мала.

– Трос! – закричал Коля. – Нужен эластичный трос! Эй, кто-нибудь...

Внезапно угол штабеля у него под ногами тронулся с места. Коля упал и повис над ущельем прохода, напрасно пытаясь удержаться за расползающиеся ящики.

Последнее, что он увидел, был человек в белой одежде, который бежал по проходу, размахивая руками. Коля успел подумать, что это, наверное, шеф...

Угол обрушился.

...Коля открыл глаза, сделал попытку пошевелиться.

– Не нужно, – мягко остановил его женский голос. – Вам нельзя.

– Пришел в себя? – осведомился голос мужской. – Ну-ка покажите мне героя... Счастливо отделались, молодой человек. Что скажете?

Коля увидел над собой знакомое лицо хирурга станции Пшехальского.

– Ян Казимирович, – сказал Коля. – Чувствую себя отлично. Скажите, сколько времени прошло с тех пор, как я... Ну сами понимаете.

Пшехальский широко улыбнулся.

– Часика эдак четыре. Головка не кружится?

– Нет. Я очень вас прошу, пригласите сюда моего шефа. Мне нужно сообщить ему нечто чрезвычайно важное... Ну, пожалуйста!

– Только недолго... Франсуаза, я думаю, можно позволить, как вы считаете? Фишер, кажется, еще не ушел.

Коля опустил веки. Собственного тела он не чувствовал. Вместо тела ощущалась какая-то гулкая, туго скрученная неопределенность... Кружилась голова.

Открыв глаза, Коля увидел бледное лицо шефа.

– Ульрих Иоганнович... – Коля мужественно улыбнулся. – Чувствую себя великолепно. Передайте, пожалуйста, ТР-физикам... лучше самому Калантарову... что Буту транспозитировался из кольцевого туннеля в вакуум-створ. На малой тяге...

У шефа дрогнула нижняя челюсть.

– Это не бред, – сказал Коля. – Буту не сбежал в вакуум-створ. Он не мог... за такое короткое время. Он был транспозитирован!.. На малой тяге!.. Не забудете? – Коля облизал пересохшие губы. – И еще не забудьте сказать... что альфа-пыль... осколки альфа-стекла транспозитируются в мою каюту. На малой тяге... Пусть проверят.

– Гут, – сказал шеф. – Вы скорей выздоравливать!..

– Достаточно, – сказала Франсуаза, – больше нельзя. Сейчас больной будет спать.

– Я есть старый осел! – жаловался Фишер Франсуазе перед уходом. – Я оставить горилла с этот неопытный мальчик! Бедный мальчик!.. Я себе никогда не простить!