Алексей Барон: Эпсилон Эридана

– И все для того, чтобы, получив разум, мы не лишились жажды жизни?

Рональд пожал плечами:

– Другого объяснения не вижу. А ты?

– Гипотеза соблазнительна. Но в ней слишком много допущений, чтобы сразу уверовать.

– Осторожно высказалась, командор.

– Уж с тобой-то я могу быть откровенной! Ночка была...

– А! Так это – откровенность! – рассмеялся Рональд. – Что ж, чистосердечное признание заслуживает награды.

Неожиданно он спрыгнул с лавки, на которой прошла ночка, и протянул руки:

– Сударыня, а не чувствуете ли вы потребности в материальной пище?

– Потребности? Не то слово! Во мне ягуар проснулся.

– Тогда идем, ваше кошачество!

Едва дав одеться, Рональд вытащил ее под палящие лучи местного светила. Вопреки жаре, на поляне перед домом горел костер. Отмахиваясь от насекомых, слетевшихся на запах, у огня хлопотала знакомая долговязая фигура.

– Якоб, старый осьминог! Ты все еще числишься в списках Космофлота. Приветствуй командора!

Ван Вервен отсалютовал поварешкой и стал на одно колено.

– Разрешите кормить экипаж, мэм?

Маша взялась за его растрепанную голову и поцеловала в лоб.

– Ну, как вы тут без меня жили?

– Разнообразно. Скучать не приходилось, – улыбнулся океанолог. – Вот, готовить научился. А Рональд, что же, не рассказывал?

– Да как-то... – замялась Маша.

– Ну, понятно.

– Кхэм, – деликатно сказали сбоку.

Там, сбоку, у баньяна стоял невысокий, но едва ли не столь же широкий, как и ствол дерева, мужчина с еще более лохматой, чем у Ван Вервена, головой и густой бородищей.

– Стоеросовы мы, – сказал бородач, кланяясь и Маше, и баньяну одновременно. – Свиристел Палыч.

– Мария, – сказала Маша.

– А по батюшке вас как?

– Мария Джеймсовна.

– Очень приятно. – Стоеросов осторожно пожал Машину руку. – Дружки мы с вашим супругом, стало быть. А потому дружки, что если б не его подводноходная посудина, потопил бы нас адмирал Василиу. Как пить дать, потопил бы.

– Пить дадим, – пообещал Якоб.

– За что же адмирал Василиу хотел вас потопить? – удивилась Маша.

– Так война же.

– А, вот оно что. Война у вас. Из-за чего?

Стоеросов почесал голову.

– Я так полагаю, императору курфюрст надоел.

– И этого достаточно? – еще больше удивилась Маша.

– Разве мало? – в свою очередь удивился Стоеросов.

– А кто прав?

– Да тот, кто победит, – усмехнулся бородач. – Но первым напал император. Зятя моего чуть не убили. А он мужик хороший, даром что барон.

– Прошу к столу, – пригласил Ван Вервен. —Политика пусть повременит.

– А пущай, – согласился Стоеросов. – От нее пищеварение портится.

Обедать сели в горнице, поскольку жара становилась нешуточной, да и насекомых хватало. Не хватало кондиционера.

К столу были поданы клубни картофеля, сваренные в собственной кожуре, сушеный хлеб с забытым названием "сухари", крупные ломти вареного, а потом подрумяненного прямо на открытом огне мяса. Суровую мужскую трапезу несколько скрашивала гроздь мелких и зеленоватых местных бананов, играющая роль десерта. Малое количество блюд компенсировалось соответствующим количеством пищи.

– Это что, мясо животного? – ужаснулась Маша.

– Аккурат утречком добыл, – кивнул Стоеросов. – Совершенно свежее.

Маша заглянула в его спокойные светлые, будто выцветшие глаза, и не удержалась от вопроса:

– Вы в самом деле пират, Свиристел Павлович?

Стоеросов сокрушенно вздохнул.

– Не так чтобы очень, но немножко было. По молодости, да по дури. Только это все в прошлом, сейчас я на службе у курфюрста, патент даже есть. Он у меня в скампавее лежит. Потом покажу, ладно?

– О, конечно. Обед ждать не может. Якоб, пахнет от стола восхитительно.

Ван Вервен благосклонно кивнул. Наклонившись, пошарил под столом и извлек кувшин. Там был местный алкогольный напиток, названия которого Маша не запомнила. Мужчины выпили и зажмурились. Маша удивилась тому, что Рональд не стал закусывать. Видимо, было нужно по каким-то соображениям.

– Ох, – сказал пират Стоеросов. – Такое делать не могу. Вот в двух умениях Ронни меня превзошел.

– А второе какое? – полюбопытничала Маша.

– Да побил он меня.

– Как – побил?

– Джеймсовна! Можешь не верить – голыми руками. Сначала спас, а потом побил. Наш человек! Врут все про небесников, теперь я точно знаю.

– Боже, – с изумлением сказала Маша. – Ронни, это правда? Ты дрался?

– Тайны начинают открываться, – пропел Якоб.

– Джеймсовна, не серчай, – вступился Стоеросов. – Вишь ли, сгоряча хотел я тех матросиков имперских... А они же подневольные. Ну, в общем, правильно меня тогда поколотили. Здоров же твой Юсиевич драться, ей-бо! – с уважением сообщил Стоеросов. – Случалось, и раньше меня побивали, если эдак втроем, скажем, наваливались. А в одиночку, да так быстро – не, такого не бывало, вот те крест! Я, если хочешь знать, есть первейший в Муроме кулачный боец. Дьяк там один похвалялся, так ты не верь, врут все. Да и помер уже.