Боб Шоу - Беглые планеты

Те, кто привык вставать спозаранку, описывали случившееся в один голос. Сначала они увидели внушающую ужас яркую желтую точку, похожую на миниатюрное солнце. Она внезапно появилась в зените, прямо в центре огромного диска Мира, и не успели глаза привыкнуть к этому неожиданному сиянию, как гигантские концентрические круги начали расходиться по рассветному небу, пульсируя и переливаясь всеми цветами радуги.

А затем свершилось последнее невероятное действо этой космической драмы – небо… умерло.

Это слово – «умерло» – повторялось и повторялось на всех углах, срываясь с губ необразованных простолюдинов, которые всю свою жизнь провели под небесами, залитыми светом и переполненными всевозможными астрономическими явлениями.

Небо, казалось, умерло, когда Мир вдруг исчез, а вместе с ним исчезли и Великое Колесо, и мириады серебряных спиралек поменьше; бесчисленные тысячи звезд, самые яркие из которых складывались в ствол Дерева; неверные полоски таинственного свечения, подобно косам раскинувшиеся между галактиками; кометы, чьи мерцающие развернутые веера украшали вселенную; шустрые метеоры, оживлявшие ночной купол и шнырявшие от звезды к звезде.

Все это исчезло в одну секунду, и теперь небеса казались какими-то омертвелыми – в основном из-за тех холодных, одиноких и бесконечно далеких точек, которые, в сущности, не освещали небо, а лишь усиливали впечатление пустоты и мрака.

Толлер Маракайн, опершись на костыли, задержался на южном балконе своего дома, любуясь закатом. Перед ним на широкой балюстраде стоял бокал с бренди, но на время Толлер совершенно забыл о нем, увлекшись игрой небесных красок, которые становились все гуще и все мрачнее. Взглянув на чуждый темнеющий небосвод, он подавил невольную дрожь, но сейчас его беспокоило вовсе не исчезновение планеты-сестры, которой следовало привычно нависать над головой. Он достаточно времени провел «вне» Верхнего Мира – в местах, где большинство обитателей даже не могли представить детальную картину иной планеты у себя над головой, – и поэтому быстро привык к изменившемуся небу.

Признавая, что его состояние отчужденности вызвано абсолютной пустотой ночного неба, Толлер решил отнестись к вопросу философски, с позиции здравой логики, и таким образом попытался избавиться от неприятного ощущения. Какая разница, спрашивал он себя, содержит равнодушное, неприветливое ночное небо миллиард звезд или всего лишь горстку? Ведь количество зерна, собранного во время жатвы, от этого не изменится?

Но беда в том, что все эти ухищрения отнюдь не помогали обрести прежнее чувство уверенности. Толлер понятия не имел, какая участь постигла Мир и Дуссарру, но одно знал наверняка: этих планет больше не существует. Однако он четко осознавал и другое – Верхний Мир, как метко выразился Стинамирт, «был выброшен» в абсолютно чужую область пространственно-временного континуума, и было в ней что-то такое, от чего дух захватывало, как при падении в воздушную яму. Верхний Мир очутился в гниющей вселенной, древней и холодной… а потому возникал следующий вопрос: сможет ли человек – индивидуально и коллективно – сохранить прежний образ жизни?

Вообще-то не было никаких причин, запрещающих мужчинам и женщинам Колкоррона жить таким образом, как всегда жили их предки, но могло случиться и так, что чувство изоляции, которое испытает человек, перенесенный на окраину черных просторов бесконечности, изменит лик расы.

Мир и Верхний Мир – планеты-сестры, находившиеся в столь крепкой связке, что даже имели общую атмосферу. А что, если некий космический Творец специально создал их такими, чтобы подвигнуть их обитателей на скорейшее покорение иных миров? Стоило людям совершить первый отчаянный шаг и перелететь с одной планеты на другую, как перед ними должна была раскрыться вселенная, усыпанная всевозможными сокровищами и звездами – на которых наверняка существовала другая жизнь, – и человек, обладающий тягой к приключениям и романтической жилкой, не устоял бы перед искушением. Сограждане Толлера были воспитаны небесным окружением так, чтобы смотреть вовне, чтобы верить, что будущее заключается в движении, в проникновении в щедрую и радушную вселенную, но что люди чувствуют сейчас? Найдется ли теперь герой с подобным видением мира и достанет ли ему мужества посмотреть на далекие ледяные огоньки звезд нового неба и поклясться, что когда-нибудь эти звезды будут принадлежать человеку?