Боб Шоу - Деревянные космолеты

Бартан взглянул на приближающуюся Сондевиру – и опешил: невеста смотрела на него с откровенным любопытством, если не сказать – сомнением.

– Да, конечно, у меня тут воздушный корабль, – произнес он скороговоркой. – Ну, корабль – слишком громко сказано, это, скорее, лодка, но могу тебя заверить, что в небе я как рыба в воде.

– Корабль, лодка, корыто – без разницы. Хватит с нас отговорок. – Тринчил принялся расстегивать полог, другие мужчины взялись ему помочь.

Бартан не решился возразить и следил за ними с нарастающим унынием. В свое время тяга к полетам настолько овладела его отцом, что даже погубила старшего Драмме, и в наследство сыну досталась одна-единственная ценная вещь – корабль. Воздухоплавательное искусство Бартана было в высшей степени сомнительным, но он не стал об этом распространяться, когда предлагал Тринчилу свои услуги. Воздушная разведка – великое подспорье для каравана, напирал он, возьмите меня с собой, жалеть не придется, – и Тринчил скрепя сердце выделил для корабля место в фургоне. Как назло, в пути иногда возникали ситуации, когда воздушная разведка была бы не лишней, и всякий раз изобретательность Бартана испытывалась на предельные нагрузки; он ломал голову, выдумывая убедительные причины, чтобы остаться на земле. Но теперь, по всей видимости, его час пробил.

– Глянь, как им не терпится, – сказал он, приблизившись к Сондевире. – Для них это развлечение. Бьюсь об заклад, они не верят в мои пилотские способности.

– Скоро ты покажешь, на что способен. – В голосе девушки было меньше тепла, чем хотелось бы Бартану. – Надеюсь, пилот из тебя получше, чем проводник.

– Сонди!

– А что? – без тени раскаяния откликнулась она. – Ты не можешь отрицать: за что бы ты ни брался, получалась только распрекрасная свиная задница.

Бартан оторопело глянул на нее и залился краской. Наверно, за всю свою жизнь он не видел девичьего лица прелестнее. Эти широко расставленные синие глаза, идеальный носик, изящно очерченные чувственные губки заставляли его сердце трепетать, и инстинкт подсказывал ему, что у Сондевиры есть и другие, скрытые достоинства – под стать внешним. Но то и дело с ее губ срывались словечки, приличествующие только этим грубиянам и неряхам, среди которых она выросла. А что, если она это делает не случайно? Может быть, таким образом Сондевира – на свой манер – предостерегает Бартана, что судьба селянина, которую он себе уготовил, – не для маминых сынков?

В следующее мгновение его мысли вернулись к более насущным проблемам.

– Осторожно! – закричал он, бросаясь к фургону. Один из фермеров вознамерился скинуть за борт зеленый ящик. – Там же кристаллы!

Фермер равнодушно пожал плечами и отдал ящик Бартану.

– Давай заодно и пурпурный. – С двумя ящиками под мышками он отошел в сторонку, к плоскому валуну. Зеленые кристаллы пикона и пурпурные – халвелла (и те, и другие извлекались из почвы корнями бракки) не были опасны, если их не смешивать в замкнутом пространстве. Они стоили дорого и за пределами больших поселений встречались редко, поэтому Бартан пуще глаз берег отцовские припасы.

Понимая, что от полета, как и от связанных с ним опасностей, уже не отвертеться, Бартан взялся руководить распаковкой и сборкой воздушного корабля. Маленькая гондола, несмотря на ее исключительную легкость, тревоги не вызывала, а газовая горелка из древесины бракки практически не знала износа. Больше всего Бартан беспокоился из-за оболочки. Еще до отъезда каравана пропитанная лаком парусина выглядела неважно, и уж явно она не стала лучше, пока тряслась в задней части фургона. Когда оболочку расстелили на земле, Бартан проверил швы и крепежную тесьму и пришел к неутешительным выводам. На ощупь ткань казалась не прочнее бумаги, а тесьма была так истрепана, что напоминала бахрому.

«Это безумие, – подумал Бартан. – Я не дам себя угробить! Ни за что!»

Но как это сделать – вот вопрос. Выбор был небогат: либо пойти на попятный и тогда иметь дело с Тринчилом, либо тайком испортить шлюпку, продырявив оболочку.

И тут он заметил, что переселенцев будто подменили. Люди спрашивали о конструкции и предназначении разных деталей корабля и с интересом выслушивали его ответы. Присмирели даже самые непослушные дети. Постепенно до Бартана дошло, что переселенцы еще ни разу не прикасались к действующему летательному аппарату и у них возникло предвкушение чуда. Шлюпка с ее загадочными механизмами была прямо перед глазами, доказывая, что ее хозяин – на самом деле воздухоплаватель. В считанные минуты Бартан обрел авторитет, он был уже не фермером-новичком, всеобщей обузой, а хранителем тайного знания, редчайшего искусства, обладал божественным даром парить среди облаков. Их уважение было весьма отрадным, но, увы, недолговечным. В этом Бартан почти не сомневался.