Александр Сивинских - Имя нам – легион

Я встал, стряхнул налипший сор, подобрался к ним поближе и принялся разглядывать крепление оружия на корнеобразной ручище инопланетного калеки. Он скоро заметил мое любопытство и, широко улыбнувшись, продемонстрировал принцип его действия. Процесс впечатлял: пистолет оказывался в руке практически мгновенно, так же мгновенно возвращаясь на место. Я восхищенно покивал головой, но не забыл напомнить себе, что старина Гаррисон придумал похожую оружейную систему лет сорок назад. А то и больше. И не запатентовал ее, оказывается, совершенно напрасно. Сгребал бы сейчас галактические кредиты прямо лопатой и в ус бы не дул.

Новоявленный Медведь – липовые ноги между тем снял с пояса прибор и уверенно ткнул в него несколько раз скрюченным толстым пальцем. Створки ворот мягко скользнули в стороны и вверх. Кусок сферы, скрывавшийся под ними, покрылся морозным узором ядовито-желтого цвета с горчичными пятнами, начал таять, утончился до черной прозрачности и лопнул, как брюхо протухшего хариуса.

Эстетика прободения желудка. Бр-р! Силовые поля, ребята, штука, оказывается, малоаппетитная. Не зря, значит, входную мембрану спрятали за обычными дверями. Чтобы привратника не тошнило.

Игорь Игоревич предложил мне занять свое место в УАЗе, я тяжко вздохнул и полез в тесные недра ободранного межгалактического крейсера. Автомобиль опять задергался, фыркнул, скакнул и неуверенно тронулся, спотыкаясь.

Изнутри купол был прозрачным. Автомобиль медленно катил по светящейся дороге к голубоватым огонькам, все яснее различимым вдали.

Я просунул голову в кабину и бодро поинтересовался, будут ли еще неожиданные сюрпризы и когда же мне растолкуют наконец что к чему? И, если уж на то пошло, любопытно было бы вдобавок узнать, где это мы?

Игорь Игоревич повернулся вполоборота и заметил, что язвительность моя безосновательна. Скажи он правду сразу, я, чего доброго, принял бы его за придурка и дела с ним иметь не стал бы. (Само собой!) Сейчас же все на мази, мы – там, где надо, можно расслабиться, ибо жизнь продолжается, а как бы дело сложилось дома, на Земле, еще вилами по воде…

Закончив краткую речь, Игорь Игоревич глубокомысленно замолчал.

Водитель, похоже, вообще не знал простой человеческой речи или был нем. Или соблюдал субординацию.

Посему я вполне уяснил, что объяснения будут даны в том объеме и в то время, которые сочтет необходимым мое новое командование, и уныло повалился на свое вытертое креслице.

Огоньки приблизились и оказались фонарями на столбах – точными копиями обычных городских фонарей поспешно (и оттого чрезвычайно неудачно) покинутого мною мегаполиса. Они освещали два ряда небольших приземистых строений, которые я принял за казармы. Возле одного дома машина остановилась. Игорь Игоревич вылез первым. Я подхватил сумку и спрыгнул на стриженую травку, отделяющую дорогу от широкого дощатого деревянного тротуара, вызывавшего мое искреннее восхищение: таких уж лет десять и в деревнях-то не сыщешь.

Ведомый все так же глубокомысленно молчащим Игорем Игоревичем, я вошел в приют безродных и бездомных наемников.

Дневальных, дежурных и прочего обязательного для земной казармы служивого люда вроде молодых, трудолюбиво пидарасящих взлетку, не наблюдалось. На пушистом коврике, обширном как раз настолько, чтобы закрыть весь пол тонущего в полумраке коридора, свернувшись калачиком, лежала чистенькая беспородная собачонка. Лохматая. Она подняла на нас мутный спросонья взгляд, лениво повиляла коротеньким хвостишкой и заснула опять.

– Это Бобик, наш талисман, – сообщил обретший наконец страсть к общению Игорь Игоревич. – А это ваша комната. – Он распахнул передо мной одну из десятка однообразных дверей, выходящих в коридор. – Отдыхайте, завтра получите все объяснения, униформу, аванс и возможность позвонить домой. До встречи! – На этом страсть стремительно угасла.

Он повернулся и, что-то завывая протяжно под нос, отбыл.

Я оглядел комнату. Ничего себе, казарма, имеющая подобные апартаменты для каждого служивого! Из небольшой прихожей открывался вид на два отсека. Один не мог являться ничем иным, кроме спальни, ибо кровать в его недрах стояла прямо-таки вызывающе, маняще двуспальная, а другой был чем-то вроде кабинета. Книги на полках и уютное с виду кресло перед невысоким столиком с лампой под зеленым абажуром на нем подталкивали именно к такой мысли. Еще в прихожей была узенькая дверка, ведущая, как оказалось, в совмещенный санузел.