Уитли Страйбер - Оборотни

– Хватит, надоело! Смерть вызвана окисью углерода. Так надо. Именно это я и сообщу прессе.

– Господин старший инспектор, вы подумали о последствиях? – вступила в разговор Бекки.

Она-то уже все проанализировала и считала, что появление подобного коммюнике явилось бы чертовски серьезной ошибкой.

– О каких еще последствиях?

– Я вот о чем. Если в момент гибели они находились в сознании – а мы знаем, что так и было,– это значит, что мы встретились с чем-то опасным. И этого «чего-то» люди должны остерегаться, а полиция ликвидировать.

– Согласен, но это – не проблема. Я намерен отдать приказ почистить этот дьявольский отстойник и уничтожить там всех одичавших собак. И я сделаю заявление, что полицейские погибли, отравившись угарным газом, и что их тела обглодали уже после того, как они лишились сознания или были в полусознательном состоянии.– Он откашлялся.– Вас это устраивает?

– Лишь как твое мнение,– скупо прокомментировал Уилсон.

– Хорошо. Ничего не предпринимайте и ничего не говорите вразрез с моим заявлением, ясно? А ваши оценки оставьте при себе. Само собой разумеется, что дело закрыто и вы им больше не занимаетесь.

– Андервуд, этому делу не суждено быть закрытым надолго,– спокойно произнес Уилсон.– Ты можешь нас выставить за порог и делать какие угодно заявления, но все равно это кончится для тебя неприятностями. Вопрос не решен.

– А я утверждаю обратное. Ждите продолжения, это все, что вам остается делать.

– На Фаунтин-авеню произошло что-то чертовски необычное.

– Ничего такого, с чем бы не справились наши парни из Тэктикел Петроул Форс.– Его лицо налилось кровью, эта перепалка слишком взвинтила его.– Повторяю: нет ничего такого, с чем нельзя было бы справиться! За исключением, конечно, вас обоих. Вы просто бездари. Собаки… это же курам на смех! Это даже не оправдание и еще менее того объяснение. На меня насел целый город, требуя решения этой проблемы, а вы приносите мне тут всякое дерьмо!

– Ну раз ты считаешь нас некомпетентными сыщиками,– вкрадчиво заявил Уилсон,– почему бы тебе не созвать комиссию по расследованию? Какие у тебя претензии?

– Заткнись и пошли прочь! Вами займутся непосредственные ваши начальники.

– Так будет или нет комиссия по расследованию?

– Заткнись и пошли прочь!

Они повиновались. Даже Уилсон считал, что совещание окончено.

– Я поеду домой,– сказала Бекки во время спуска на лифте в подземный гараж.– Тебя подбросить?

– Не надо. Я пройдусь до Чайнатаун и перекушу там. Увидимся завтра утром.

– Значит, до завтра.

В одиннадцать часов Андервуд выступил с телеэкрана с лаконичным заявлением: окись углерода, одичавшие собаки, предстоящая их травля полицейским патрулем, вопрос прояснен в течение одного дня.

«Ну что за невезуха»,– подумала она.

Слепой Майк О’Доннел ненавидел эту часть своей ежедневной прогулки. От этих улиц так и веяло чем-то зловещим, они были пустынны и таили в себе опасность. Из проходов, тянувшихся к руинам домов, смрадно воняло отбросами и мочой. О’Доннел предпочитал оживление, царившее на расстоянии в несколько жилых массивов отсюда, но его скудные средства не позволяли взять такси, и он был вынужден тащиться по этой унылой дороге пешком. Шум и гам, радостные звуки, некогда, в годы его детства, господствовавшие здесь, постепенно сменились расползавшимся из года в год подобно раковой опухоли мертвящим спокойствием. Сейчас оно охватило почти весь квартал. Оживленно было лишь в одном жилом блоке, где он ютился со своей дочкой, да у станции метро в двадцати минутах ходьбы от него.

Эта двадцатиминутка всегда была ему неприятна, а с каждым днем – все больше и больше. По дороге случалось натыкаться на все виды отбросов человеческого общества – токсикоманов, полоумных, извращенцев. Но несмотря ни на что, он выжил в этой обстановке. Он не сопротивлялся, когда его грабили. Чего ему было терять? Каких-то несколько жалких долларов. Однажды его избили – мальчишки. Он взывал к их милосердию, пытался пристыдить, но напрасно. Они затащили его в пустовавшую коробку и вдоволь над ним понатешились.

Майк был крепким и сильным мужчиной. Таким и нужно было быть, чтобы прожить шестьдесят лет в Бронксе. К тому же у него на содержании находилась горячо любимая дочь! Славная девочка, вот только мужей не умела выбирать. Бог знает, что за типы… от них пахло одеколоном и брильянтином, они вечно как коты кружили по квартире, да и эта их презрительная манера разговаривать… дочь говорила, что они актеры… знаем мы таких артистов… Майк брел на ощупь, выставив вперед палочку, и пытался выбросить подобные мысли из головы. Ему нельзя было возвращаться домой в таком настроении, иначе они снова поссорятся.