Глен Кук - Тьма всех ночей

– Что же на этот раз? – удивился он. Его взгляд остановился на зеркале, установленном в стене. Зеркало отражало не пыльную комнату, а вид пути к Эль Кабару. – Ага! Гость! – Он вздохнул так легко, что едва всколыхнул пыль на висках. Прошло много времени с тех пор, как кто-нибудь приходил посмотреть на Горного Старца. Жизнь в Клыкодреде была одинокой. Он обрадовался. Гость. Ради этого стоило проснуться.

В течение часа он собирал силы на большее, чем дыхание и открывание глаз. Глаза быстро старились, и радость жизни выцветала. Слишком, слишком стар. Наконец его морщинистая рука сдвинула крошечный сосуд в углублении подлокотника трона. Он подтолкнул склянку пальцем, и та упала. Звук разбившегося стекла прозвучал ударом цимбал в пустоте. Комнату заполнил алый пар. Старец глубоко вдохнул. Каждый вдох красного тумана отзывался волной жизни в его скудном теле. Вскоре кожа приобрела нормальный цвет, вернулись утраченные силы.

Наконец он поднялся и, спотыкаясь, побрел через комнату. Прах ветхого балахона осыпался нагого тела. Босые ступни бесшумно оставляли печатки в пыли. Он прошел в кабинет, полный склянок, цилиндров и сосудов, и прислонился к стене, переводя дыхание. Потом достал маленькую бутылочку, откупорил ее и проглотил содержимое, это было? Во всяком случае, нечто очень горькое. На лице появилась пугающая гримаса. Но также и нечто изумительной силы. Его тело явно оживало.

Вот так. Этот Старец был волшебником, специалистом по жизненной магии, одной из самых трудных областей магической науки. В этой комнате были и другие волшебные штуки, но, за исключением зеркала дальнего видения, ни одна не превышала среднего уровня ученика чародея.

Прошел еще час. Старец набирал силу. Когда он почувствовал себя вполне готовым, то направился к двери – невидимой, пока он не потянул за рычаг, оформленный как украшение, – которая открыла темный пролет ступеней, ведущих вниз. Ковыляя по замковой галерее, он рассматривал изменения, вызванные временем, и отмечал, что нужно сделать, чтобы привести все в порядок.

Как только он достиг двери, выходящей во двор, раздалось резкое БУМ! БУМ! БУМ! со стороны большого входа. Гость прибыл. Слегка прихрамывая из-за подвернувшейся по дороге лодыжки, Старец заторопился к гигантскому рычагу и, навалившись на него, затрясся от обжигающего ветра. Скрипы и скрежет сопровождали движение противовеса. Покраснев на холоде, он ждал, смогут ли ворота раствориться. Но вот у края ворот появилась расширяющаяся полоска света.

Несколько минут они стояли, сосредоточенно Рассматривая друг друга. Они, такие разные, были очень похожи. Волосы и борода Старца были абсолютно белыми. В волосах Вартлоккура еще оставался цвет, и он был выше ростом. Но одиночество прочертило одинаковые линии на их лицах. Они узнали друг друга немедленно – не по имени, по общей скорби. Они стали друзьями, еще не сказав ни слова.

Старец заметил свою наготу, ведя Вартлоккур через ворота. Чародей слегка наклонил голову знак согласия. Все происходило в полном молчании.

Закрыв ворот, Старец провел Вартлоккура в замок.

Следуя за хозяином, чародей рассматривал пыльные залы, отмечая их возраст и царящий мрак, отсутствие признаков жизни в пятнах серого света, оставшегося от солнечных лучей, пробивающихся сквозь высокие окна. Здесь мало что происходило.

В коридоре, расположенном в глубине крепости, Старец немного поколдовал перед большим пыльным кабинетом. Вартлоккур кивнул, распознав заклинание наведения порядка. Часть кабинета исчезла за водопадом пыли.

Пока гость размышлял о происходящем, Старец жестикулировал. Вартлоккур не нуждался в распоряжениях. Легким заклинанием отвращения убрал пыль с каменного стола. Старец достал защищенную от времени бутыль вина. Вартлоккур поставил посуду, серебряную утварь, кувшин, кружки. Старец добавил к этому подносы с горячей ветчиной и свежими фруктами. Он сотворил новую одежду и торопливо начал одеваться. Перестав дрожать, он присоединился к Вартлоккуру.

Чародей нашел вино превосходным, хотя оно воскрешало старые печали. Оно было золотистым, пряное вино Ильказара, нежное как девичий поцелуй и редкое как единорог.

– Я – Вартлоккур. Старец молча размышлял. Наконец он кивнул.

– Молчащий, Горестный Странник. Из Ильказара.

– И Элдред-Странник.

– Печальный человек. Я наблюдал за ним как-то. Ему довелось испить горькую чашу. Собаки человечнее людей. Они не знают, что такое неблагодарность. Или предательство.