Кэтрин Куртц: Высший Дерини

Аларик Энтони Морган, герцог Корвина, Чемпион Короля, а теперь и отлученный от церкви колдун Дерини, улыбнулся, собрал поводья и вскочил на лошадь.

То же самое сделал и Дункан.

– Мой народ. Да, я думаю, это так, благослови их господь. Скажи мне, кузен, действительно ли во всем этом моя вина? Раньше я никогда так не считал, но за последние несколько недель я столько раз слышал это, что почти начал верить.

Дункан покачал головой, тронул шпорами бока лошади и поскакал по дороге.

– Твоей вины в этом нет. Это не ошибка одного человека. Мы просто дали возможность архиепископам сделать то, о чем они мечтали многие годы. Нынешняя ситуация складывалась на протяжении жизни нескольких поколений.

– Конечно, ты прав, – сказал Морган. Он пустил лошадь рысью и догнал кузена. – Но это не облегчает задачу объяснить все Келсону.

– Он поймет, – ответил Дункан. – Гораздо интереснее, как он среагирует на те сведения, что мы собрали за прошедшие недели. Вряд ли он понимает степень опасности, которой достигли волнения в этой части королевства.

Морган фыркнул:

– И я тоже. Ты можешь сказать, когда мы прибудем в Дель Шайю?

– К полудню, – ответил Дункан. – Могу держать пари.

– Да? – ухмыльнулся Морган. – Принято. А теперь поехали.

И они поскакали по дороге, ведущей от Дженан Бейла, увеличив скорость, когда взошла луна и осветила им дорогу.

Они могли не беспокоиться о том, что их узнают, эти два молодых лорда Дерини. Ведь Малькольм Дональдсон и мальчик Ройстон просто бы не поверили, что разговаривали с Морганом и Дунканом. Герцоги или монсеньоры, Дерини или нет, они бы не скакали в обличье простых воинов-повстанцев, состоящих на службе у лорда Варина, в серых плащах с эмблемами сокола и с трехдневной щетиной.

Этого просто не могло быть.

Не могло быть и того, чтобы два еретика Дерини остановились помочь раненому повстанцу, особенно тому, кто всего несколько часов назад убивал солдат короля. Это было неслыханно.

И вот эти двое скакали все быстрее, приближаясь к месту встречи с молодым королем Дерини – к Дель Шайе.

Молодой человек с черными, как ночь, волосами сидел на маленьком походном стуле. Очень медленно и аккуратно он обматывал полоской кожи ручки щита, который лежал у него на коленях лицевой стороной вниз. Серые глаза скрывались за длинными черными ресницами.

Но разум вовсе не был поглощен этим занятием. Юноша совершенно забыл о роскошном украшении лицевой стороны щита, где на алом фоне сверкал золотом Лев Гвинеда.

Он забыл также и о бесценных коврах под его пыльными сапогами, о мече с украшенной драгоценностями рукоятью, который висел так, чтобы его легко было достать и выхватить из роскошных кожаных ножен.

Потому что этот юноша, обматывающий ручку щита в своей палатке в Дель Шайе, был Келсон Халдан, сын короля Бриона. Тот самый Келсон, который всего несколько месяцев назад, сразу после своего четырнадцатилетия стал королем Гвинеда.

А сейчас это был просто взволнованный юноша.

Келсон посмотрел в сторону входа и задумался.

Полог, закрывавший вход в палатку, был опущен, но щель пропускала достаточно света, и Келсон понял, что уже наступил полдень. Он слышал размеренные шаги часовых, патрулирующих возле палатки, хлопанье шелковых вымпелов на ветру, стук копыт и фырканье лошадей, пасущихся неподалеку возле деревьев.

Он снова вернулся к своему занятию и работал в тишине несколько минут, как вдруг раздались шаги. Он с надеждой поднял голову: полог палатки откинулся, и вошел юноша в доспехах и голубом плаще.

Глаза короля загорелись радостью.

– Дерри!

Дерри почтительно поклонился, когда Келсон произнес его имя, а затем прошел внутрь и присел на край королевской постели.

Он был ненамного старше короля – ему шел двадцатый год, но голубые глаза его под копной вьющихся каштановых волос были угрюмы. Он взял в руки моток кожаной ленты, которой Келсон обматывал ручку щита, и с легким кивком снова положил ее на место.

– Я бы сделал это для вас, сэр. Чинить доспехи – не королевское дело.

Келсон пожал плечами, сделал последний виток и стал обрезать концы ленты кинжалом с серебряной рукоятью:

– Мне сегодня утром нечего было делать. Если бы я делал то, что должен делать король, то давно уже был бы в Корвине, разогнал повстанцев Варина и заставил архиепископов разрешить их конфликт. – Он пощупал ручку щита, обмотанную лентой, и со вздохом вложил кинжал в ножны. – Но Аларик сказал мне, что этого нельзя делать, по крайней мере сейчас. И вот я жду, убивая время, храню терпение, – он бросил щит на постель, сложил руки на коленях. – А также стараюсь не задавать вопросы, на которые ты будешь отвечать очень неохотно. Но сейчас настал момент, когда я хочу задать один из таких вопросов. Во что обошелся нам Дженан Бейл, Дерри?