Ник Перумов - Эльфийский клинок

Он вдруг осекся, вспомнив предостережения дядюшки Паладина: “Никому не рассказывай, что у нас хранится много рукописей, привезенных Великим Мериадоком из Рохана и Гондора!” Дядюшка никогда не объяснял, почему нужно поступать именно так; обычно он подтверждал весомость своих слов звонким подзатыльником.

– И много еще чего? Ты это хотел сказать? – подхватил гном, заглядывая хоббиту в лицо. Тот невольно отвернулся.

– Ну, что-то вроде этого, – нехотя буркнул он. – Скажи, а ты читал эти книги? – не отставал гном.

Теперь уже не только взгляд, но и голос Торина обнаруживал его чрезвычайный интерес к Фолко.

Хоббит заколебался. Рассказать все этому странному гному? Рассказать, что он единственный, кто за последние семь лет входил в Библиотеку? Рассказать, как ночи напролет проводил он, склонившись над старинными фолиантами, пытаясь разобраться в событиях невообразимо далекого прошлого? Рассказать, что он заслужил себе дурную славу хоббита “не от мира сего”? Нет, не сейчас, да и неловко как-то говорить такое первому встречному…

Они подошли к воротам усадьбы. Пони так и не появился.

“Лазай завтра по оврагам и запольям, ищи дурака этого, – уныло подумал хоббит, – да еще уши надерут…”

Он совсем загрустил.

– Фолко, ты, что ли? – раздался голос караульщика. – Куда пони, разбойник, подевал?! Кто там еще с тобой?

Фолко толкнул калитку и вошел, не обращая никакого внимания на окрик. Однако Торин остановился и, вежливо поклонившись, сказал, обращаясь к неясной фигуре на вершине караульной вышки:

– Торин, сын Дарта, гном с Лунных Гор, – к вашим услугам. Прошу вашего любезного разрешения заночевать под этим гостеприимным кровом, известным далеко за пределами вашей прекрасной страны! Смилуйтесь над уставшим путником, не оставляйте его под открытым небом!

– Не обращай на него внимания! – зашипел Фолко, хватая гнома за руку. – Иди, и все тут, пока он весь дом не поднял на ноги! Ну давай!

– Эй, Крол, что тебе неймется? – крикнул Фолко караульщику. – Он со мной, и все в порядке. Как бы твоя трубка не погасла за разговорами! Хоббит решительно потянул гнома через двор. – Все завтра дядюшке скажу! Завтра дядюшка все узнает! – завопил обиженный Крол. – Он тебе покажет…

Но в этот момент хоббит со своим странным спутником уже скрылся в недрах, огромного лабиринта усадьбы. Караульщик ругнулся, плюнул… а потом поправил соломенный тюфяк, устроился на нем поудобнее, и вскоре дозорную площадку огласило сладкое посапывание.

По длинным коридорам Фолко и Торин прошли мимо бесчисленных низких дверей в западную часть усадьбы. Облепившие склоны холма бревенчатые срубы в три яруса нависали над берегом Брендивина, образуя нечто похожее на пчелиные соты. Здесь обычно селилась холостая молодежь, пока не обзаведшаяся семьями.

Фолко толкнул одну из дверей, и они вошли в небольшую комнату с двумя круглыми окнами, выхолившими на реку. Усадив гостя в глубокое кресло у камина и раздув огонь, Фолко засуетился, собирая на стол.

В закопченном камине заплясали рыжие язычки пламени, озарившие стены, небольшую кровать, стол и – книги. Книги занимали все свободное место – они заполняли углы, лежали под кроватью, громоздились на каминной полке. Старые увесистые фолианты в кожаных переплетах…

Фолко принес хлеба, сыра, ветчины, масла, зелени, вскипятил чайник и достал откуда-то из тайника початую бутылку красного вина. Гном ел торопливо, и Фолко, чтобы не мешать гостю, отвернулся к окну.

Призрачный лунный свет заливал низкие берега Брендивина, вода катилась угрюмой черной массой, в которой, казалось, тонули даже отражения звезд. На другом берегу высились острые вершины деревьев Лесного Удела, у пристани едва заметно мерцал фонарь. Фолко распахнул окно, и в комнату ворвались голоса ночи: едва слышный плеск реки, шорох прибрежного камыша, легкое, но слитное гудение ветра в тысячах крон, которые жили сейчас своей особой, ночной жизнью. И как всегда в такие минуты, хоббита охватила острая, непонятная тоска по чему-то необычайному, чудесному, сказочному…

Он представил себе, как уходили в свои, ставшие знаменитыми, странствия Бильбо и Фродо; наверное, вот так же стояли они у раскрытого в ночь окна и вглядывались в окружающий сумрак, – а на дворе уже ждут гномы или друзья-хоббиты, и остаются считанные часы до рассвета, когда надо отправляться в путь и никто не знает, суждено ли тебе вернуться…

За спиной раздалось деликатное покашливание гнома. Фолко встряхнулся, отгоняя непрошеную печаль, и поворотился к закончившему ужин гостю. Затем они подбросили в камин дров и раскурили трубки. – Расскажи, Торин, что же привело тебя в наши края? Рудных жил у нас отродясь не было… – спросил Фолко.