Ник Перумов - Странствия мага (Том 1)

Ярость Деревянного Меча, Иммельсторна, оружия возмездия народа Дану, едва не разорвавшая в клочья родной мир Императора, оставила слишком глубокие ожоги на душе девушки-Дану, вчерашней рабыни, носившей позорный ошейник. Именно ярость отравила то, что могло составить счастье двух душ – человеческой и Дану – в невообразимо далёком ныне мире Мельина.

Тайде не могла остановиться. Слишком близко подошла она к тем самым пропастям и безднам, заглянуть в которые не осмелится ни один маг. Туда, где, за тонким, хрупким барьером неведомых сил, ярятся дикие, безумные создания, в чьей власти рвать плоть миров так же легко, как человеку – мягкую краюху тёплого хлеба. И она словно бы ждала возмездия – за недозволенную даже Перворождённому смелость. Ждала с того самого мига, когда на смертном поле под Мельином судьба властно вырвала ее, опьянённую жаждой убийства хумансов, из рядов войска Дану и бросила навстречу ему, Императору, предводителю её злейших врагов…

Там, на поле битвы, и началась их любовь.

Император шёл быстро. Он оказался в новом мире не совсем, конечно, чтобы налегке, но всё-таки без больших запасов. Ему пришлось смастерить себе лук и острогу – стрелы сбивали с ветвей больших сине-алых птиц, которых Император целиком запекал в углях, осторога вонзалась в темнопятнистые спины рыб, обитавших в попадавшихся на дороге Императора речках.

Конечно, в тёплых, кишащих мелкой живностью лесах хватало и иных обитателей, из того разряда, что предпочитают плоть каким-то там веткам и коре. Императору встретились и они. Однако громадный, причудливо раскрашенный тигр с торчащими из верхней челюсти исполинскими, сабельной длины, клыками только зарычал на странного пришельца, вскинувшего вверх сжатый левый кулак, на котором красовалась, матово поблёскивая, магическая белая латная перчатка, дар странного и коварного племени Созидателей Пути…

Тигр внезапно поджал хвост и как-то робко, бочком, бочком, поспешно убрался в заросли, не сделав и попытки напасть. Магия латной перчатки была всё ещё жива, несмотря на чужое небо и чужое солнце на нём.

Люди Императору не встречались. Дикие чащобы пересекали не просеки, а звериные тропы. Здесь не гулял топор дровосека, рыбаки не закидывали сети в здешние озера, и на господствующих высотах не высились дозорные вышки с бдительной и неусыпной стражей. Император был один в девственных лесах; у него – наверное, впервые в жизни – не было явного и открытого врага. Он боролся с расстояниями, но сильные ноги не подводили – за день он покрывал до десятка лиг.

Он ничему не удивлялся. Ни тому, что может дышать воздухом чужого мира так же, как в своём, что земная тяга здесь такая же, как в Мельине, что здесь такое же солнце, а по ночам на небосвод величественно выплывает большая луна – правда, в отличие от ночного светила Мельина, здешняя луна имела какой-то оранжеватый оттенок и по-другому расположенные пятна – собственно говоря, только это и убеждало Императора, что он именно в чужом мире, а не где-нибудь на задворках Мельина.

След он чувствовал постоянно. Чувствовал боль отчаяние и ужас Тайде и мысленно по десять раз на дню давал себе страшную клятву отомстить её похитителям так, что их крики и вид их мук заставят содрогнуться и небо, и землю.

Насколько мог судить Император, существо, похитившее Тайде, направлялось на северо-запад – опять же, если принять, что стороны света здесь расположены точно так же, как и в Мельине.

Разумеется, его появление не могло пройти незамеченным – и притом не только неразумными хищниками, видевшими в нём только странную двуногую добычу, ходячий кусок мяса. Леса кишели и бесплотными существами – иные из них были совершенно безопасны и сами первыми улепётывали с его дороги, как, например, мелкие лесные духи, обитатели крон и подкореньев; другие долго тянулись за ним, жадно пялились в спину, выжидая удобного момента, чтобы напасть. Таким он, когда кончалось терпение, просто показывал белую перчатку, до сих пор полную нерастраченной магической силы, – и лесные тени поспешно отступали, втягиваясь обратно в свои дупла, забиваясь в логова и бормоча ему вслед всякие нелестные слова. Но, разумеется, ни один из них не решился предложить ему честный бой – или хотя бы ударить в спину.

Был седьмой день его пути сквозь леса, когда ему наконец встретилась живая душа – хотя вернее будет сказать, что душа-то как раз была более чем мёртвой.

Уже со вчерашнего дня Император чувствовал за собой слежку, и на сей раз это был не какой-нибудь мелкий лесной призрак. Нет, за Императором шёл некто, не обделённый ни силой, ни хитростью, ни отчаянностью. Внимательный, чуткий и осторожный. Такой не попадётся в простенькую ловушку наподобие ловчей ямы, не стоит даже и пробовать – только зря дашь ему понять, что ты настороже и ожидаешь нападения. Император шёл как ни в чем не бывало – но правая рука его не отрывалась от белой кости, плотно облегавшей левый кулак. Самое надёжное оружие, вернее меча и стрелы. Судя по всему, обитатели этого мира тоже это чувствуют – иначе уже давно попытали бы счастья.