Надежда Первухина - От ведьмы слышу!

– Вы действительно этого хотите? Действительно это мне предлагаете?

– Да, Великая Госпожа Ведьм.

– Хм. У меня есть время подумать над вашим предложением?

– Да, Великая Госпожа Ведьм.

– Хорошо. Только... Я ставлю два условия!

– Сколько угодно, Великая Госпожа Ведьм.

– Первое условие: никакого Трибунала! Вообще! Он больше не должен существовать как факт. Ведьмы переглянулись и кивнули.

– А ваше второе условие?

– Со мной будет мой дед. Калистрат Иосифович Бальзамов. Без него я отказываюсь выполнять вашу...

– Мы согласны!

– Это все? – спросила Даша, убирая конверт в секретер.

– Да...

– В таком случае, благословенны будьте. А у меня еще есть масса неотложных дел.

Когда гостьи ретировались, на Дашку посыпались вопросы, но она отмалчивалась с чуть печальной улыбкой. И только с дедом обменялась понимающим взглядом.

Говорят, беда не приходит одна. Но когда целая компания бед, вдоволь натешившись над вами, вашими близкими и вашим кошельком, наконец сваливает куда подальше, есть все основания надеяться на то, что освободившийся плацдарм займет радость.

И она тоже не придет в одиночку.

Первая радость случилась теп а, когда Вика открыла глаза.

А вторая – когда заговорила.

– Я и не думала, что у нас на потолке столько паутины, – это были ее первые слова после комы.

Но они привели все семейство Белинских в безумный восторг!

Они все окружили Вику и принялись умильно улыбаться.

– Почему-то ужасно хочется пива, – робко сказала Вика и глянула на Авдея.

– Солнышко! – чуть не разрыдался тот. – Тебе какого: светлого, темного?

– Холодного. И чтобы много-много пузырьков...

Выпив бутылку «Гиннеса», Вика попыталась сесть поудобнее, но тело ее еще не совсем слушалось. Тогда Авдей усадил ее к себе на колени и прижал к груди как ребенка.

– Какое счастье, что ты очнулась, – прошептал он.

– А что со мной было? – спросила Вика.

– Это не важно, – быстро и ласково сказал ей Баронет. – Ты скажи, золотко, ты помнишь, кто мы?

– Баронет, это не смешно, – нахмурилась Вика и тут же рассмеялась. – Вот это мой муж, а это мои дочери. Маш, а ты похудела как! Дарья, почему ты ревешь? Перестань, а то я тоже начну реветь. Ой, мам! Мам! Все, теперь я точно разревусь!

И хотя, конечно, были слезы и сентиментальные вскрики, стало ясно, что радость-таки пришла. И приволокла с собой не то что компанию, а целую развеселую тусовку.

... Вике становилось все лучше. Особенно после приготовленного в срочном порядке праздничного обеда. Правда, у нее иногда кружилась голова и по квартире Вика передвигалась в сопровождении мужа или девочек. Она бродила по комнатам, словно вспоминала их, привыкала к ним заново и набиралась сил от родных стен.

В библиотеке Дарья с гордостью показала матери аккуратно расставленные по полочкам колдовские книги:

– Вот! Теперь их не надо никуда отвозить! Я их все изучила и могу заниматься магией, как и ты!

– Магией? – Вика удивленно приподняла брови. – Дашка, да я вспомнила, ты же у меня ведьма.

– Так ведь и ты, мамочка, ведьма!

Вика как-то странно и растерянно поглядела на дочь.

– Ты знаешь, – наконец сказала она – Кажется, я перестала быть ведьмой.

Она вяло щелкнула пальцами и произнесла заклинание для освежения воздуха. Ничего не произошло.

– Я не помню, как это – колдовать, – растерянно сказала Вика. – И я больше не чувствую в себе Силы Дашка обняла маму:

– Не расстраивайся! Все к тебе вернется! Ты же сама говорила: ведьмами не становятся, а рождаются!

– Да, да, конечно...

А потом наступил день, когда все семейство решило отправиться на Москва-реку. Устроить пикник. С загораньем, купаньем, шашлыками и нешумным отдыхом Инициатором этого мероприятия оказалась, как ни странно, Инари.

– Вике полезно побыть возле воды, – загадочно сказала она, нежно обнимая свою ожившую подругу.

... И сейчас, когда вся компания сидела возле мангала, Вика тихо, повинуясь какому-то внутреннему зову, пошла в глухие камышовые заросли.

Под ногами хлюпало и чавкало, босоножки немедленно наполнились темной илистой жижей, но Вика упрямо шла среди стен громадного, выше ее ростом, камыша. И когда наконец ее путь закончился, она увидела, что вышла на прогретый солнцем ало-золотой песок. Которого нет и быть не может на московском пляже. И перед нею – куда ни кинь взгляд – бирюзовое прозрачное море.

И по этому морю к Вике шел парусник.

– Славка, – сказала Вика, медленно оседая на песок. – Вот ты и вернулся...