Ольга Вечная - Пристойное поведение

— Боюсь, что да.

— С ума сойти, какие новости! — наконец-то она снова улыбается. Глаза блестят от восторга. Щеки розовеют. Фух, откачали. Прижимаю ее к себе, поглаживаю по волосам. — Я больше никогда… ни за что на свете…

— Да понял уже. Заткнись.

Привет, блог.

Благодаря тому, что на прошлый Новый год мы с Ксюшей планировали лететь к Регине в гости, у вашего покорного слуги в наличии имеется открытая виза США. И нет ни единой причины, чтобы ею не воспользоваться. Боюсь, правда, сглазить. Рассказываю шепотом, сделаю шрифт в блоге помельче.

Забронировать билеты труда не составило, до Рождества достаточно много времени, пока не успел наступить ажиотаж. Через две недели я отбываю знакомиться с режиссером лично, подписывать договор на передачу авторских прав киностудии и показывать первый собственный сценарий будущего, как утверждает Регина, «блокбастера» «МейнМембер». Шансов, что возьмут именно мой сценарий— практически нет, у них там профи матерые, но… каким я буду автором, если не попытаюсь пропихнуть свою писанину в Голливуд? Рискну, конечно. Кино — значительная часть моей жизни. Я бы сказал, половина.

А вот и вторая половина — Вероника сидит на кровати, румяная и смущенная. Мы в моей комнате, в углу Галка уже почти сутки занимается своим излюбленным делом — тупо пялится в стену — развлекается на всю катушку, ни в чем себе не отказывает. Потрясающая животинка. За стенкой мама печет вафли, а я забиваю номер карточки в платежную систему и осуществляю покупку билетов на самолет.

Я верю в то, что все в нашей жизни происходит неспроста. Как сценариста, меня до жути интригует идея предопределенности и некоего плана, заранее составленного свыше для каждого из нас. Вот только вероятностей развития событий может быть огромное множество. У нас больше возможностей, чем у актеров, мы имеем право менять ход истории, делая тот или иной выбор. А еще я знаю, что если бы жизнь не била меня по самому больному, я был бы на месте своего тренера. Врачи сказали, что он не выйдет из комы. Избиение повесили на дилера, но я догадываюсь, что без ослепленного местью Санни там не обошлось. Я практически уверен, что Санни убил Тренера. Возможно, случайно, не рассчитав силы. Хочется верить. И еще Санни пересчитал кости обидчику сестры, а потом позвонил мне и сообщил, что его скоро убьют, и чтобы я спасал Леську.

Учитывая неравенство сил и будучи против самосуда, я настоял обратиться в полицию за помощью, где нам предложили довольно рисковый план. Сделку. Я согласился и… отправился покупать наркоту. О моих чувствах к Веронике знал только Тренер, но он в то время уже был одной ногой в могиле, поэтому ей ничего не угрожало. На всякий случай я попросил одного знакомого из охранного агенства присматривать за девушкой.

В те дни мы руководствовались эмоциями, а не умом. И тот кошмар навсегда останется с нами. Пытаясь достать меня через Тренера, Ксюша с присущей ей безрассудной смелостью подставила всю семью и по большей части — своего брата. Леся никогда не простит ее. Санни никогда не простит ее. Мои родители — и подавно. А я… давно уже вырос из этих больных отношений.

После всего случившегося отец заявил, что уходит с канала. А теперь я точно уверен, что сделает он это, не жалея. Папа так счастлив, что по моей книге будут снимать кино подобного масштаба, что от гордости словно вырос на голову. Ходит важный, уверенный. Открылось второе дыхание. Мое признание он воспринимает как свое собственное. И вы даже себе не представляете, до чего мне приятно происходящее. Наконец-то я не подвел их. Оправдал ожидания.

Я вижу свет в конце туннеля.

Знаете, ваш писатель-блогер ведь не из тех, кто способен простить измену. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не соглашусь делить любимого человека с кем-то еще. Это противоречит моей природе. Меня корежит от одной только мысли. Но в данном случае — измены не было. И я готов драться с любым, кто посмеет оспорить это понимание. То, что доведенной до нервного срыва, пьяной в стельку, не осознающей, что происходит, испуганной девочкой воспользовался какой-то ублюдок — изменой не считается. Я люблю эту женщину. И я отдаю себе отчет, что в каком-то роде она — мое испытание, причем самое сложное. Вы не видели ее в похоронке шепчущей о сожженных мостах, а я видел. То была не измена, а изнасилование, причем в нашем случае виноват не мужик, а именно — жертва, по совмещению — насильница. Сама себя поимела Вероника без собственной воли, сама себя уничтожила. Всю жизнь старалась вырваться из грязи, но в какой-то момент дала слабину и рухнула туда… утонула с головой. Фатально. Контрольным в голову.