Грант Матевосян - Мы и наши горы

— Я, товарищ милиционер, против фашистов, а он говорит…

Полчаса человечек этот вытаскивал из разных щелей разные доказательства своей безупречности и повытаскивал их столько, что не только милиционер, но и сам Завен проникся к нему чувством уважения. Доказательствами были: почётная грамота, в какой-то газетной статье подчёркнутое красным карандашом Е. ЦАРУКЯН, справка о том, что сын в рабочее время получил травму, похвальная грамота дочери, перешедшей в третий класс, благодарность управляющего банком, профсоюзная книжка с уплаченными взносами, и ещё профсоюзная книжка, и ещё какие-то четыре книжки, сплошь заштемпелёванные и разукрашенные марками, именные утюг и чайник, поднесённые ему профсоюзом по поводу его сколькотолетия…

Царукян не преминул между делом сунуть им под нос уплаченные счета за телефон и воду.

— Смотрите, всегда плачу вовремя, день в день.

Потом он кликнул жену:

— Тагуи, кто взял отсюда книгу о генерале?

В книге был помещён групповой снимок — генерал в детстве со своими одноклассниками.

— Вместе учились, дружили мы с ним, бывало, говорю ему: «Саша», а он мне: «Что, Ерванд-джан…» Вот это он — товарищ генерал, а это я…

Под конец Завен Кочарян попросил у Ерванда Царукяна извинения, получил от него ещё несколько житейских советов и стал, не оглядываясь, спускаться по деревянным ступенькам, покрытым толстым слоем защитной красной краска. Ступеньки были до того узки и гладки, что ноги на них не умещались и скользили. Спускаясь по этой чёртовой лестнице, Завен то и дело пускался вприсядку.

И в эти минуты сердце у Завена защемило от любви к горам Антарамеча, стремительным и грозным, с внезапными пропастями, с внезапными шумными ливнями, с молниеносно быстро зажигающимся солнцем.

— Ну, рассказывай, милый муженёк, как это случилось, что ты с этой гетамечской шлюхой… Не красней! Не красней!.. Что вы с этой гетамечской шлюхой рядышком оказались. — Зарик скрестила руки на груди и, злорадно усмехаясь, потребовала ответа: — Говори же!

— Отстань!

— Конечно, мой министр не в духе. А когда он бывает в духе, хотела бы я знать!

— Не понимаю, что тебе от меня нужно.

— Представление окончено! Хватит! — Зарик стёрла с лица усмешку, надвинулась угрожающе. — Ты с кем это сегодня с гор спускался, говори!

— А-а-а, отстань, — протянул Завен.

— Нет, ты расскажи, мой милый.

— О чём ты?

— О твоих шашнях я тебе должна рассказывать?

— Не понимаю, какие шашни, что с тобой?

— Вот оставлю тебя с твоим щенком, узнаешь, что со мной? Ещё как узнаешь!

— Кончай, Зарик, и без тебя тошно…

— С кем спускался с гор? Говори правду.

— С дояркой одной из Гетамеча.

— Как её звать?

— Не знаю.

— Не знаешь? Это ты-то не знаешь? А что-то другое ты знаешь?

— Завелась!

— Ты не знаешь имени Пайцар?

— Верно, Пайцар.

— Ну так что же ещё?

— Что?

— Сам знаешь что! Что же ты меня спрашиваешь? Я дома сижу, только и делаю, что тебя с твоим отродьем обстирываю. Разве я жена? Раба я…

— Всыплю тебе, Зарик.

— Конечно, с рабами так и поступают. Навьючивают, как ослов, потом бьют.

— Всыплю тебе, Зарик.

— А на что ты ещё способен…

— Ты кого угодно доведёшь.

— Пайцар — шлюха.

— Такая же, как ты, женщина. Почему шлюха?

— За добро добром платишь, знаю.

— Не понимаю.

— Пайцар — потаскуха.

— Допустим.

— Ты на лошадь свою сажал её?

— Посадил. Что же, хорошо было бы, если б я ехал, а женщина пешком шла?

— Это она-то женщина?

— Она шлюха! Но нога у этой шлюхи болела, а у меня не болела, поэтому она ехала, а я пешком шёл.

— Дальше?

— Дальше я не знаю, дальше ты сама расскажи.

Завен зевнул.

— Бесстыдник, ещё вздыхаешь! Тьфу!

— Побью тебя, Зарик!

— Побей! Бей! Чего же ты ждёшь? Хочешь, ещё раз плюну, тьфу!..

— Ты не женщина, я не знаю, что ты такое.

— Вот когда швырну ребёнка тебе в лицо и уйду, тогда ты узнаешь, женщина я или нет!

— Дождёшься ты у меня, Зарик, побью, говорю! — И чтобы и впрямь этого не произошло, Завен вышел из комнаты. У порога отшвырнул ногой собаку. «Это что за жизнь такая, что за бухгалтерия кругом!..» И, повернувшись к жене, сказал: — Услышу хоть слово, всыплю… Проучу тебя так, Зарик, так проучу!..

И вдруг Завен сник, вобрал голову в плечи, разрыдался.

— Ну что вы за люди?.. Как вы все себя ведёте?.. Будьте же людьми!.. Ведь люди же вы, люди! Ведь я вам ничего плохого не сделал? Круглый год тружусь, как вол тружусь, чего же ещё от меня хотите?