Мо Янь - Тетушкин чудо-нож

Я помню, в ее домике вечно царила темнота, на лежанке и полу обосновались черные ящики, что в них лежало — до сих пор не знаю. Вернее, тогда меня даже не интересовало содержимое этих ящиков. Однажды мы ходили в соседнюю деревню смотреть пьесу — называлась она то ли «Ло шань цзи», то ли «Лун фэн мянь» [3] Названия представлений традиционного китайского театра. — точно не помню. Когда мы вернулись, тетушка попросила нас рассказать ей о представлении. Мы наперебой бросились излагать увиденное, но у нас получалось как-то нескладно.

Тетушка Сунь выслушала наш рассказ, спокойно сжимая трубку в зубах, потом для нас, а может быть, и для себя, тихо пропела ту самую песню, героиня которой боялась выходить замуж за кузнеца. Когда она закончила петь, все мы засмеялись. Помню, моя сестра еще сказала: «Какой у тетушки красивый голос!»

Тетушка тоже смеялась.

Мне вспомнилась частушка, распространенная тогда среди деревенских ребятишек:

Частушка звучала типично по-детски. Но трудно сказать, детьми ли она слагалась, поскольку в ней точно подмечались особенности трех Орхидей. Разве могут дети иметь способности к такому обобщению? Одна из трех Орхидей по гороскопу была Лошадью, вторая — Козой, а третья — Обезьяной. Когда им стукнуло по десять с лишним лет, стало совершенно непонятно, кто из них старше, а кто младше. Все они выглядели привлекательно. Третья Орхидея казалась чуть красивее, но от природы не могла говорить. Вторая много ела и кончиком языка постоянно облизывала губы. Старшую Орхидею, несмотря на возрастное первенство, младшие сестры часто доводили до слез: она вела себя, как ребенок.

Из трех сестер мне больше всех нравилась плакса Старшая Орхидея. Вероятно, потому, что я тоже любил похныкать. Никаких симпатий я не испытывал лишь к Третьей Орхидее, но вовсе не из-за ее немоты, а оттого, что взрослые в шутку надо мной прочили ее мне в жены. Скажу честно, не по сердцу была она мне! Зачем мне немая?! Поначалу она приглянулась мне, но тогда я думал, что женитьба — дело в высшей степени дрянное. А может быть, возымел действие страх перед будущей взрослой жизнью.

Когда нам исполнилось лет по семнадцать-восемнадцать, мы вдруг начали отдаляться друг от друга; сестра иногда еще ходила к ним поиграть, а я — нет. Однажды я увидел, как тетушка Сунь разговаривала с отцом у нас во дворе, сердце мое запрыгало, и я подумал: уж точно тетушка Сунь сватает за меня одну из трех Орхидей. Каждая из них выглядела милашкой, но Третья Орхидея не могла говорить, а это как-никак серьезный недостаток, поэтому она мне не годилась. Вторая Орхидея отличалась острым язычком: когда начинала ругать кого-нибудь — словно отменно заточенным ножом споро резала овощи. В ней я тоже не усматривал великой ценности. А вот на Старшей Орхидее я бы женился. С длинной косой, с кротким и мягким характером она подходила мне больше других. В тот день отец пилил дрова и одновременно беседовал с тетушкой. Погода стояла теплая, опилки сияли желтизной, по лицу отца тек пот. Тетушка говорила с ним достаточно долго, а затем удалилась. И едва я вышел из дома, сразу почувствовал на себе какой-то особенный взгляд родителя.

На следующий день, когда я изучал выскочившие на лице алые прыщики, отец сказал мне: «Ты херней голову не забивай!»

Его слова будто обдали меня холодной водой изнутри, мне стало стыдно и неловко.

Прошло еще несколько лет, Старшая Орхидея выскочила замуж, а следом за ней и Вторая, и Третья тоже перебрались в чужие семьи.

А теперь в моей памяти всплыла история о кузнецах.

Канун уборки пшеницы — прекраснейший сезон в нашей Дунбэйской волости уезда Гаоми-сянь [4] Названия волости и уезда в восточной части провинции Шаньдун на востоке Китая. . Он приходится на конец весны и начало лета: тогда в воздухе перемешиваются сильный аромат цветов софор со слабым благоуханием цветущей пшеницы, теплый южный ветерок и приятные лучи солнца, кваканье лягушек и пение птиц. Это период течки у животных и время, когда ребятня высыпает из домов и резвится. Каждый год в эту пору на улицах нашей деревни появлялись три кузнеца.

Кузнецы приходили из уезда Чжанцю-сянь [5] Уезд на западе провинции Шаньдун. , принося с собой нездешний акцент. Хотя их выговор отличался от нашего, мы могли понимать друг друга, не прилагая усилий. Горнило ставили у забора Лаованя: там находился пустырь, где собирались члены первой производственной бригады в ожидании распоряжений. На пустыре еще торчал каменный каток, никогда не остававшийся без работы: «вшик-вшик-вшук-вшук» — днями напролет мололся сушеный сладкий картофель, основной продукт питания крестьян. У забора росла ива, на ветке которой висел колокол, — маленький чугунный колокол — под его звон собирали участников первой производственной бригады. Для установки кузнечного горна это место подходило лучше всего.