Иван Папанин - На полюсе (Изд. 1980 г.)

Вот вышли ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман».

Вот вышел в открытое море большой ледокол «Ермак».

Все они спешат к нам на выручку. Так не будем же унывать. Всё в порядке! Работа станции «Северный полюс» продолжается!

В назначенное время Эрнст передавал сводку погоды. Женя следил за тем, куда несёт нас обломок. Петя, как всегда, изучал океан.

Однажды Женя вбежал в палатку, закричал:

— Дмитрич, скорей! Медведи на льду! — и держит винтовку наготове.

Я выхватил у него винтовку и выбежал из домика. Верно, медведи! Целая тройка!

Весёлый заливался, лаял, путался среди косолапых. Я боялся, что пули попадут в него.

Прицелился, давай стрелять. Всех трёх уложил. И Весёлого не задел.

Я наварил огромную кастрюлю медвежатины. Сели обедать. Ребята всё подставляют тарелки:

— Мне, Дмитрич, побольше!

— Мне полней!

— Мне ещё порцию!

Я думал, что хватит дня на четыре, а братки всю кастрюлю в один день очистили.

3 февраля мы впервые после многих месяцев увидели солнце. Красное, большое, оно выглянуло из-за горизонта. Мы обрадовались.

Но ещё больше мы обрадовались, когда однажды ночью увидели вдали луч прожектора.

Первым его заметил Кренкель.

Мы уже спали.

Эрнст хотел было нас разбудить, но подумал:

«А вдруг это просто звезда? Ребята меня тогда засмеют».

С Женей Фёдоровым был однажды такой случай.

Мы были ещё на Северном полюсе. В то время совершались перелёты наших советских лётчиков в Америку. Пролетел над нами Чкалов, за ним пролетел Громов. Мы ждали самолёт Леваневского.

Из Москвы нам было передано:

«Следите!»

Мы всё время были в напряжении.

Однажды Женя Фёдоров увидел на горизонте яркий огонь и закричал:

— Товарищи! Леваневский, Леваневский!

Мы выскочили из палатки. А это оказался яркий свет планеты Венера.

Но звезда становилась всё светлей; всё ярче. Теодорыч решил: нет, это не звезда, это прожектор советского корабля. И давай нас будить:

— Товарищи, товарищи, смотрите, что там светится!..

Мы вышли, посмотрели. Ура! Помощь совсем близко — там, за льдами.

Я завёл патефон. Мы слушали любимую песню:

А потом к нам прилетел самолёт. Первый самолёт за девять месяцев! Лётчик ловко посадил машину на лёд. Я побежал к нему.

Это был Власов. Мы обнялись, расцеловались. От волнения оба не могли говорить. Только жали друг другу руки и всё обнимались.

Власов привёз нам письма, мандарины, пиво и улетел показывать кораблям дорогу к нашей льдине.

Утром мы в бинокль увидели: далеко за льдами темнеет дымок. Это пароходы. Они разводьями идут к нам. Женя и Пётр Петрович побрились, потом стали пересматривать нарту с тетрадями. Эта нарта нам была дороже жизни. На ней пятьдесят два килограмма исписанной бумаги. В этих тетрадках раскрыты тайны Северного океана и Северного полюса. Это наш подарок науке, нашей Родине.

«Таймыр» и «Мурман» подошли к нашему обломку.

Восемьдесят человек с пароходов бежали к нам с красным знаменем.

Мы вчетвером пошли к ним навстречу.

В море, у берегов безлюдной Гренландии, встретились советские люди. Моряки хотели было броситься к нам, обнять нас…

Но начальник экспедиции Остальцев скомандовал:

— Смирно!

Он подошёл ко мне, вытянулся.

— По заданию правительства корабли «Таймыр» и «Мурман» прибыли в ваше распоряжение! Жду приказаний!

После этого нас стали обнимать, целовать и качать. Каждый старался взять что-нибудь на память.

У меня оторвали кусок куртки.

У Кренкеля — кусок штанов.

Брали на память консервы, шоколад, промёрзшие, твёрдые, как кирпич, книги.

Сами берут и просят:

— Подари чашку!

— Сделай надпись на книжке!

— Подари бульонный кубик!

Я им сказал:

— Берите всё, только научные записи не трогайте.

Тут начались споры: на какой пароход нам пойти. Таймырцы говорят:

— Идите к нам, у нас для вас чистая ванна приготовлена.